Корнилова О.В. Операция «консервы», инцидент в Гляйвице и Бромбергское кровавое воскресенье: из истории нацистской стратегии «отрицание и обман» при развязывании Второй мировой войны в Европе (август – сентябрь 1939 г.)

22 мая 2024 21:00

// 2024-2(39)

Наука. Общество. Оборона. 2024. Т. 12. № 2. С. 11–11.

Nauka. Obŝestvo. Oborona. 2024. Vol. 12, no. 2. P. 11–11.

УДК: 94(4) «1939/45» (430+438)

DOI: 10.24412/2311-1763-2024-2-11-11

Поступила в редакцию: 10.04.2024 г.

Опубликована: 23.05.2024 г.

Submitted: April 10, 2024

Published online: May 23, 2024

Для цитирования: Корнилова О.В. Операция «консервы», инцидент в Гляйвице и Бромбергское кровавое воскресенье: из истории нацистской стратегии «отрицание и обман» при развязывании Второй мировой войны в Европе (август – сентябрь 1939 г.) // Наука. Общество. Оборона. 2024. Т. 12, №2(39). С. 11-11.

https://doi.org/10.24412/2311-1763-2024-2-11-11.

For citation: Kornilova O.V. Operation Konserve, the Incident in Gleiwitz and the Bromberg Bloody Sunday: from the History of the Nazi Strategy «Denial and deception» at the Outbreak of the World War II in Europe (August – September 1939). – Nauka. Obŝestvo. Oborona = Science. Society. Defense. Moscow. 2024;12(2):11-11. (In Russ.).

https://doi.org/10.24412/2311-1763-2024-2-11-11.

Конфликт интересов: О конфликте интересов, связанном с этой статьей, не сообщалось.

Conflict of Interest: No conflict of interest related to this article has been reported.

ФАШИЗМ, НАЦИЗМ, ГЕНОЦИД:

ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Оригинальная статья

ОПЕРАЦИЯ «КОНСЕРВЫ», ИНЦИДЕНТ В ГЛЯЙВИЦЕ И БРОМБЕРГСКОЕ КРОВАВОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ:

ИЗ ИСТОРИИ НАЦИСТСКОЙ СТРАТЕГИИ «ОТРИЦАНИЕ И ОБМАН»

ПРИ РАЗВЯЗЫВАНИИ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ В ЕВРОПЕ

(август – сентябрь 1939 г.)

Корнилова Оксана Викторовна ¹

¹ Центр изучения перспектив интеграции ЕАЭС,

г. Смоленск, Российская Федерация,

ORCID: https://orcid.org/0000-0002-6382-4432, e-mail: smolkorn@gmail.com

Аннотация:

В арсенале американских спецслужб имеются методические разработки проведения и противодействия стратегии D&D («отрицание и обман»). «Отрицание» – это действия по блокировке от противника достоверных сведений; «обман», наоборот, попытки сподвигнуть противника как бы случайно поверить в неправильную информацию. Катынское дело весны 1943 г. не было ни первой, ни единственной пропагандистской акцией нацистской Германии. К тому времени у руководителей Третьего рейха уже был немалый опыт проведения подобного рода мероприятий. Каждая из подобного рода акций учитывала текущую военно-политическую ситуацию, решала вполне конкретные задачи, была рассчитана на определённые целевые группы, при этом широко использовались средства массовой информации и методы стратегии «отрицание и обман». Нападению Германии на Польшу 1 сентября 1939 г. предшествовал «инцидент в Гляйвице», который был частью более масштабной «операции Гиммлер». Необходимые для сымитированного преступления трупы были доставлены из нацистского концлагеря: для этого смертельными инъекциями было умерщвлено необходимое количество переодетых в польскую форму узников (операция «консервы»). В ходе германского расследования обстоятельств «Бромбергского кровавого воскресенья» был сформулирован тот принцип, который впоследствии стал лейтмотивом всего Катынского дела: объявить умершими тех, о ком нет никаких сведений. Таких гражданских немцев, якобы умерших от рук поляков, нацистские власти в 1940 году насчитали минимум 45 тыс. человек. Нацистские D&D акции периода коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны – «Катынь» и «Винница» – практически идентичны с точки зрения их организации и проведения, в числе организаторов и, частично, акторов, порой значатся одни и те же лица. Со вступлением Красной Армии в Восточную Пруссию была запущена серия новых антисоветских D&D мероприятий: первым из них стала «резня в Неммерсдорфе», а чуть позже – «резня в Мэтгетене». После Международного военного трибунала в Нюрнберге, признавшего преступным нацизм и осудившим главных военных преступников, антисоветская – и нацистская по своей сути – стратегия D&D была продолжена спецслужбами США. Уже с 1947–1948 гг. начали появляться публикации и псевдосвидетели, берущие за основу немецкие сюжеты периода Второй мировой войны и Великой Отечественной войны и дополняющие их все новыми и новыми подробностями о «зверствах красноармейцев» и «кровавых преступлениях НКВД и большевиков». В сенате США будут периодически заседать комиссии, выносящие обвинительные приговоры руководству СССР за якобы совершенные им преступления в годы Второй мировой войны (1951–1952 гг. – в Катыни, 1954 г. – в Львове-1941, в 1959 г. – в Виннице и другие). В наши дни прямым аналогом продолжающейся русофобской стратегии D&D являются провокация в Буче (Киевская область, март 2022 г.), а также европейские перфомансы проукраинских активистов в испачканном красной краской нижнем белье (визуальная аналогия с жертвами Мэтгетенской резни). С точки зрения научного изучения, названные выше акции (особенно показательной в данной связи является «Катынь»), искусственно выведены западными исследователями и их отечественными последователями из сферы академического дискурса. Любая попытка научного изучения или даже анализа подобного рода нарративов резко пресекается, а исследователи объявляются «отрицателями». В данной статье рассматриваются «провокация в Гляйвице» и «Бромбергское кровавое воскресенье», использованные нацистским руководством в качестве стратегических информационных акций «отрицание и обман». Немецкий опыт по расследованию своих же собственных преступлений, весьма удачно опробованный на этих акциях сентября 1939 г., будет в будущем использован против СССР.

Ключевые слова: историческая политика, информационная война, нацизм, Катынь, Katyn, Буча, Винница, Гиммлер, Конти, преступления нацистов

ВВЕДЕНИЕ

В свое время профессор Джорджтаунского университета (Вашингтон, DC, США), основатель Консорциума по изучению деятельности разведслужб (the Consortium for the Study of Intelligence) Рой Годсон (Roy Gogson) (1) и Джеймс Виртц (Wirtz J. James) (2) организовали ряд встреч, итогом которых стало исследование «Стратегическое отрицание и обман» (2000) [14], а также сборник статей «Стратегическое отрицание и обман: вызовы XXI века» (2002) [15]. Эти исследования посвящены одному из методов стратегических информационных операций государств и их спецслужб, называемому «Denial and Deception» (D&D), что в переводе на русский звучит как «отрицание и обман».

«Отрицание» («denial») – это действия по блокировке информации, которую оппонент может использовать для того, чтобы узнать правду. «Обман» («deception»), наоборот, означает попытку сподвигнуть противника поверить во что-то, что не соответствует действительности [14, р. 425; 15, р. 1]. «Стратегический» («strategic»), по мнению авторов статьи, самый сложный для объяснения термин. Он используется ими для обозначения высокого уровня важности этого метода, использования его в национальных интересах того или иного государства (так называемая большая игра (big game)). С этой целью задействуются правительственные чиновники и военные самого высокого ранга. Практикующие D&D разведслужбы используют различные каналы связи. Так, иногда они передают политикам заведомо искаженную информацию. Однако в стратегии «отрицание и обман» зачастую используются менее секретные каналы и методы связи – СМИ (радио, телевидение), интернет, дипломатические сношения, академические обмены, международные путешествия, туризм. Для эффективности D&D не требуется выделенных каналов связи. Фактически, эффективность использования этой стратегии возрастает тогда, когда передача информации кажется второстепенной по отношению к цели события. В данном случае люди (дипломаты, ученые, специалисты разных направлений, журналисты) обнаруживают информацию как бы случайно, в процессе выполнения своей профессиональной деятельности [14, р. 425–426; 15, р. 2–3].

ИЗ ПРЕДЫСТОРИИ: D&D В ВЕЙМАРСКОЙ ГЕРМАНИИ

Названные выше работы американских исследователей деятельности разведслужб и проблем национальной безопасности Р. Годсона и Д. Виртца посвящены относительно недавнему прошлому – 1990-м гг. («войне в Заливе» и Ираку). Однако в них делается несколько отсылок к более раннему периоду истории применения стратегии «отрицание и обман». Чаще всего при этом упоминается Германия. Так, например, отмечается успешная национальная стратегия D&D Веймарской республики, связанная с необходимостью выполнения условий Версальского договора (3). Вернее, стратегия, направленная, на невыполнение этих условий.

Напомним, статьи 203–210 Версальского договора предусматривали создание Межсоюзнической контрольной комиссии (the Inter-Allied Commission of Control), которая должна была проверять соблюдение Германией условий Версальского мира (4). Комиссия эта действовала в 1920–1926 гг., однако в Германии от ее членов весьма успешно скрывали факты систематического нарушения условий мирного договора. Как отмечают Р. Годсон и Д. Виртц, в одних случаях, таким обманом занимались имевшие собственный денежный интерес частные лица, которые скрывали имевшиеся запасы оружия или производственное оборудование военного назначения. В других, «чиновники предпринимали скоординированные действия, чтобы скрыть деятельность, запрещенную договором» [14, р. 429]. В качестве примера приводится деятельность «рекламных эскадрилий» (Advertising Squadrons, Reklamestaffel), которые формально использовались для рекламы (например, рисования дымом в небе, полетов с флагами) или для съемок в роликах или фильмах. По сути, в это время шла тренировка германских летчиков-истребителей и техническая обкатка самолетов. В будущем эти «рекламные эскадрильи» станут первыми в знаменитой истребительной группе Jagdgeschwader 132 «Richthofen» (JG 132), которая в мае 1939 г. войдет в состав 2-й истребительной эскадры Люфтваффе Jagdgeschwader 2 (JG 2).

Члены Межсоюзнической контрольной комиссии узнали о нарушениях Германией условий Версальского договора, однако «инспекторам не удалось обнаружить убедительных доказательств систематического нарушения договора со стороны Германии, союзники приняли обыденные объяснения» [14, р. 429]. Американские историки приводят слова британского военно-морского инспектора командора Феншейва (Fanshawe), который отметил талант своего германского коллеги такими словами:

«Вы не должны считать, что мы поверили тому, что вы нам сказали. Ни одно слово, произнесенное вами, не было правдой, но вы подали информацию так ловко, что мы были в состоянии поверить вам. Я хочу поблагодарить вас за это» [14, р. 430].

Годсон и Виртц отмечают, что авторитарные и тоталитарные государства используют стратегические «отрицание и обман» в качестве «обычного инструмента управления» внутри страны. Это, в свою очередь, увеличивает их зависимость от аналогичной тактики на международной арене, в том числе, при начале военных действий. В качестве примера приводится сложная, вводящая в заблуждение стратегия D&D Третьего рейха, результаты которой стали очевидны с началом операции «Барбаросса» – нападением 22 июня 1941 г. на Советский Союз (5) [14, р. 428].

Отметим, что американские эксперты по деятельности разведслужб обращают внимание на то, что «в то время, как Веймарская республика использовала "отрицание и обман", чтобы скрыть свое военное наращивание, Адольф Гитлер использовал аналогичные методы, чтобы преувеличить военные достижения нацистов, чтобы запугать своих противников. "Отрицание и обман", – как подчеркивают Годсон и Виртц, – особенно важны в период переходных состояний государств. Это помогает им в тех условиях, когда они наиболее уязвимы» [14, р. 437].

В данном исследовании мы предлагаем краткий обзор нескольких громких D&D стратегических операций Германии августа–сентября 1939 г., которые как раз и пришлись на такие сложные, переходные, состояния нацистского государства. Так, накануне нападения на Польшу германские спецслужбы осуществили целый ряд диверсий, проведенных в рамках более широкой «операции Гиммлер». В предлагаемой работе речь пойдет об «инциденте в Гляцвице» и «Бромбергском кровавом воскресенье», которые проводились на общем информационном фоне о притеснениях и убийствах, которые совершали поляки против гражданских лиц немецкой национальности на территории Польши. Гитлер в данном нарративе был показан как символ справедливости, поборник мира, защитник немецкого населения от «зверств поляков». В период коренного перелома в годы Великой Отечественной войны немецкими спецслужбами был проведен ряд пропагандистских антисоветских акций, самыми известными из которых являются «Катынь» [10] и «Винница» [11; 26; 27].

О РАЗГРАНИЧЕНИИ НАЦИСТСКОЙ И ПОЛЬСКО-ЭМИГРАНТСКОЙ ВЕРСИИ КАТЫНСКОГО ДЕЛА

Очевидно, что, прежде чем рассматривать «Катынь» как одну из антисоветских D&D стратегий нацистской Германии периода коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны, следует выделить ее нарратив из того концепта польской политики памяти «Катынское дело», которое сложилось к настоящему времени.

Явно выраженная антисоветская направленность нацистского и польско-эмигрантского катынских нарративов сблизила их, однако они отличались по решаемым задачам, целевым аудиториям, приводимым в качестве доказательств фактам и свидетельствам, содержательной и концептуальной составляющей соответствующего нарратива и целому ряду других аспектов. Обе стороны обладали различными ресурсами, в том числе, что было принципиально важно на данном этапе, ресурсами информационными.

В целом, проведенный анализ доступных документальных источников и публикаций по истории формирования концепта польской политики памяти «Катынское дело» позволяет провести разграничение нацистской (Nazi Katyn) [10] и польско-эмигрантской составляющих (PGE Katyn) этого дела в период 1943–1946 гг.

С точки зрения методологии мы исходим из того, что «Катынское дело», начиная с момента возникновения в апреле 1943 г., вплоть до формулирования современного его содержания как концепта польской политики памяти (6), прошло несколько этапов своего формирования. К настоящему времени можно выделить, как минимум, три различных, последовательно сменяющих друг друга катынских нарратива. В качестве тенденции отмечается постоянное увеличение количества так называемых катынских жертв, расширение географии гипотетических мест катынских расстрелов, появление все новых и новых реальных или мнимых захоронений, памятных табличек и другой мемориальной символики [2, с. 23–23].

В настоящее время концепт польской политики памяти «Катынское дело» описывает расстрел 21 857 польских граждан, попавших в советский плен или интернированных в сентябре–октябре 1939 г., содержавшихся в трех лагерях НКВД (Козельском, Старобельском, Осташковском) и тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии, осуществленный весной 1940 г. на основании якобы постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года. Следует, однако, отметить, что это определение возникло лишь в октябре 1992 г., придя на смену формулировке периода холодной войны (Cold War Katyn), включавшей в себя нарратив о 14,5 тыс. жертв. Напомним, что активную роль в её концептуализации и внедрению в актуальную международную повестку сыграло Центральное разведывательное управление США, под эгидой которого в августе 1949 г. был организован Американский комитет по расследованию катынского преступления (the American Committee for Investigation of the Katyn Massacre) [3, с. 19–19].

В годы Второй мировой войны существовал отличный от этих двух версий катынский нарратив, который и в нацистской, в польско-эмигрантской [19] своих интерпретациях говорил о числе катынских жертв в 10 тыс. человек.

Классическая версия катынских событий в их нацистской интерпретации (Nazi Katyn) сформулирована в так называемом Заявлении берлинского радио от 13 апреля 1943 г. [1, c. 447–448]. Это Заявление стало спусковым крючком, запустившим механизм стратегической D&D акции Третьего рейха, основной целью которой, согласно большинству авторов, было «вбить клин» в ряды союзников по антигитлеровской коалиции. Очевидно, что к Nazi Katyn можно отнести и официальные заявления представителя германского министерства иностранных дел Брауна фон Штумма (Gustaf Braun von Stumm), сделанные в ходе ежедневных пресс-конференций, проходивших в Берлине в апреле 1943 года. Польско-эмигрантская формулировка «Катынского дела» (PGE Katyn), сложившаяся к весне 1943 г., отражена в так называемом меморандуме Кукеля (17 апреля 1943 г.) [12, p. 376–379].

Дальнейший ход развития событий показал, что обе версии оказывали влияние друг на друга, причем, польско-эмигрантская скорректировала содержание нацистской, а Германия предоставила польской стороне помощь в виде масштабной информационной поддержки. В то же время, уже в ходе Международного военного трибунала в Нюрнберге выявился ряд расхождений между доказательствами невиновности руководителей Третьего рейха в катынском расстреле, предъявленных стороной защиты, и теми фактами и документами о «Катынском деле» [13], которые подготовила Специальная комиссия для расследования Катынского дела, образованная при Совете министров польского эмигрантского правительства в Лондоне в декабре 1944 года.

К настоящему времени не существует исследований, доказательно освещающих вопрос о том, что часть польских эмигрантских деятелей пошла на сотрудничество с нацистами, приняв участие в концептуализации самой первой версии «Катынского дела». Тем не менее, выделение польско-эмигрантской (PGE Katyn) и нацистской (Nazi Katyn) составляющих в формирующемся весной 1943 г. «Катынском деле», очевидно, является перспективным при дальнейших исследованиях. Отсутствие разграничения между этими двумя версиями нередко приводит к слиянию или подмене понятий. Так, например, первое захоронение в Козьих горах, обустроенное польским Красным Крестом весной-летом 1943 г. по согласованию с нацистскими оккупационными властями и их поддержке [23, s. 25–26], называют и польским, и немецким, и нацистским. Очевидно, что нацистский след в «Катынском деле» следует рассматривать в общем контексте военно-политического противостояния периода Второй мировой войны и Великой Отечественной войны как часть антисоветской стратегической кампании D&D Третьего рейха.

ИНЦИДЕНТ В ГЛЯЙВИЦЕ И ОПЕРАЦИЯ «КОНСЕРВЫ»

В рамках проводимого исследования важно понимать, что «Катынское дело» весны 1943 г. не было ни первым, ни единственным в той череде стратегических акций «отрицание и обман», которые осуществило руководство Третьего рейха в годы Второй мировой войны. Известно, что нападению Германии на Польшу 1 сентября 1939 г. предшествовали события, которые в германской исторической традиции определяются как «нападение на радиостанцию в Гляйвице» (Überfall auf den Sender Gleiwitz), в польской – «провокация в Гливице» (Prowokacja gliwicka), в англоязычной – «гляйвицкий инцидент» (Gleiwitz incident).

31 августа 1939 г. – в самый канун Польской кампании вермахта – в городе Гляйвиц (до 1920 г. германском, по решениям Версаля передан Польше) вблизи германо-польской границы по приказу Гитлера войсками СД и СС была осуществлена провокация с захватом радиостанции. На следующий день, выступая в рейхстаге, этим якобы польским нападением Гитлер объяснил начатую против Польши войну (7).

К настоящему времени опубликовано большое число работ о преступлениях, связанных с именем одной из наиболее влиятельных фигур Третьего рейха рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, в том числе и о масштабной «операции Гиммлер», в рамках которой и были осуществлены провокация в Гляйвице и операция «консервы» [17, 18, 20, etc.] (8).

Мы приведем выдержки из книги признанного специалиста по истории СС немецкого писателя и журналиста Хайнца Хёне (Heinz Höhne, 1926–2010). Он родился в Берлине, был свидетелем становления СС, служил в вермахте в танковом корпусе «Великая Германия» (Panzerkorps Großdeutschland), созданном в последние месяцы Второй мировой войны. В послевоенные годы работал свободным журналистом, с 1955 г. – в журнале «Шпигель» (Der Spiegel). Сам Хене долгое время возглавлял в журнале Der Spiegel один из международных отделов и считался специалистом по истории и деятельности секретных служб.

Хёне при подготовке статей, которые легли в основу его книги по истории СС (1966) [16], изучил более 70 тыс. документов в германских архивах, в том числе архиве НСДАП. Несмотря на то, что написана книга была уже довольно давно и ряд критиков обвиняет ее автора в том, что он слишком доверял словам офицеров СС, с которыми лично был знаком, книга много раз переиздавалась безо всякой редактуры. На русском языке исследование Хёне переиздавалось несколько раз, очередное было опубликовано в 2024 г. под названием «Орден “Мертвая голова”» [9].

Итак, что же пишет о нападении на радиостанцию в Гляйвице и операции «консервы» немецкий исследователь. На совещании 22 августа 1939 г. для главнокомандующих, начальников штабов и ведущих генералов вермахта, которое проходило в гитлеровской резиденции Оберзальцберг, Гитлер, в числе прочего, заявил:

«Так или иначе войны не миновать… Я предоставлю пропагандистский предлог для начала войны. Насколько правдоподобным он будет, никакого значения не имеет. Победителя не судят и не выясняют – правда это или нет. При развязывании и ведении войны играют роль не вопросы права, а победа» [9, c. 302–303] (9).

Как отмечает Хёне, разъезжавшиеся с этого совещания военные не могли даже предположить, «что люди, призванные обеспечить обещанный Гитлером "пропагандистский предлог для начала войны", уже находятся в полной боевой готовности. Для выполнения этой миссии Гитлер избрал Генриха Гиммлера» [9, c. 303].

«Об истинных планах Гитлера мог догадываться лишь начальник генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер, – продолжает Хёне. – 17 августа 1939 г. в его дневнике появилась довольно загадочная запись: “Канарис… Гиммлер – Гейдрих… Оберзальцберг… 150 комплектов польской военной формы и снаряжения… Верхняя Силезия” [6, c. 303]. В переводе на обычный язык это означало: от адмирала Канариса Гальдер узнал о совещании, состоявшемся в гитлеровской резиденции Оберзальцберг, на котором между диктатором и его эсэсовскими приспешниками Гиммлером и Гейдрихом состоялся обмен мнениями о некоем мероприятии, затеянном в Верхней Силезии, и что для этого потребуется 150 комплектов польского обмундирования» [9, c. 303].

Хёне отмечает, что сама идея этой операции изначально принадлежала обергруппенфюреру СС Рейнхарду Гейдриху, который c апреля 1934 г. возглавлял гестапо – тайную государственную полицию Третьего рейха (Geheime Staatspolizei, Gestapo), а с июня 1936 г. – СД – тайную полицию СС (Sicherheitsdienst des Reichsfürers SS, SD). 27 сентября 1939 г. будет организовано Главное управление имперской безопасности (Reichssicherheitshauptamt, RSHA, РСХА), которое Гейдрих будет возглавлять до самой своей смерти. В РСХА в качестве Управлений войдут и гестапо, и СД. Гейдрих принимал активное участие в подготовке присоединения к Германии Судетской области и Чехии. Ещё в период Судетского кризиса в 1938 г. он высказал предложение, что с помощью инсценированных стычек на границе рейх должен обеспечить себе предлог для вторжения в Чехословакию. Для проведения арестов лиц по заранее составленным спискам, Гейдрих сформировал две айнзацгруппы. Мюнхенская конференция привела к тому, что осуществление в Чехии предложенного Гейдрихом плана было свернуто. В Судетах же было арестовано более 10 тыс. чехов и немцев, признанных «врагами рейха», из них около 7 000 были отправлены в лагеря. Именно СД было поручено осуществлять руководство деятельностью айнзацгрупп на оккупированных территориях. В ходе оккупации Польши айнзацгруппы СС, подчиненные Гейдриху, будут уничтожать польскую интеллигенцию, коммунистов, евреев и другие группы населения.

Как отмечает Хёне относительно развития событий в 1939 г., «предстоящее столкновение с Польшей позволило шефу СД вновь вынести свою старую идею на повестку дня. Уже в начале августа Гейдрих знал, как заставить мир поверить в то, что именно Польша спровоцировала Германию на нападение. План Гейдриха заключался в следующем: в ночь перед вторжением специальные группы СД, выступающие под видом подразделений польских солдат и ополченцев, должны изобразить ряд инцидентов по периметру польско-немецкой границы. Перед псевдополяками было поставлено несколько задач, в том числе на несколько минут захватить немецкую радиостанцию в местечке Глевиц (ныне Гливице, Польша) и прокричать в прямом эфире на польском языке несколько антигерманских тирад [9, c. 303].

Процитируем немецкого исследователя дальше: «Согласно замыслам Гейдриха, затеянная им «военная игра» должна была выглядеть полностью реалистичной: какие же «бои» без погибших? «Подобные неопровержимые доказательства польского нападения необходимы не только для иностранной прессы, но и для немецкой пропаганды», – считал шеф СД. Возникал вопрос: где взять трупы? Циник Гейдрих решил и эту проблему: доставку «тел погибших» следует возложить на концентрационные лагеря. В день «X» во славу Третьего рейха в «погибших» суждено было превратиться нескольким десяткам заранее умерщвленных посредством инъекции заключенных [выделено нами – О.К.]. Затем человеческие «консервы» (так определял их бесчеловечный язык гестапо) надлежало доставить на место кровавого спектакля [выделено нами – О.К.] в Верхнюю Силезию» [9, c. 304].

Операция «консервы» была осуществлена. После совершенной радиопровокации «на улице штурмбанфюрер [Науйокс – О.К.] заметил труп, лежавший перед входом в радиостанцию, – о нём позаботился Мюллер» [9, c. 310]. Помимо событий в Гляйвице, «в двух других приграничных точках все также шло по плану. Когда Иосиф Гржимек вместе со своей группой покидал разоренное ими здание таможенного пункта Хохлинден, в темноте он обо что-то споткнулся. Гржимек вспоминал позже: «Пригнувшись, я обнаружил несколько человек в польской военной форме, неподвижно лежавших на земле… Я присел на корточки, так как решил, что это кто-то из наших товарищей. Но попытавшись приподнять одно из тел, понял, что имею дело с окоченевшим трупом [выделено нами – О.К.]» [9, c. 310].

Одним из признаков стратегии D&D является широкое использование различных каналов связи, среди которых важное место занимают средства массовой информации. Пропагандистские кампании рейхсминистра пропаганды Геббельса проходили в различных формах. Самым очевидным и ярким примером являются газетные статьи, которые регулярно цитировали результаты расследования и подчеркивали их «научный авторитет». Здесь тон задавала Völkischer Beobachter, публикации которой затем подхватывали другие издания. Газета Deutsche Allgemeine Zeitung также часто действовала в русле пропагандистов [19, р. 33].

Партийная пресса оповестила мировую общественность о чудовищном преступлении, совершенном на границе великой Германии. «Польские мятежники перешли немецкую границу», – гласил заголовок передовицы партийного органа «Фёлькишер беобахтер» за 1 сентября 1939 года. Газета сообщала, что чудовищное злодеяние в Гляйвице «очевидно являлось сигналом для начала нападения польских партизан на немецкую территорию» [9, c. 310–311].

Высшее руководство Третьего рейха также распространяло нацистскую версию событий. Так, министр иностранных дел И. фон Риббентроп сообщил французскому послу, что польская армия в трех местах перешла имперскую границу. Герман Геринг рассказывал шведскому посреднику Биргеру Далерусу: «Война разразилась из-за того, что поляки осуществили нападение на радиостанцию в Гляйвице» [9, c. 311].

Также, как и в случае других аналогичных акций «отрицание и обман», германская сторона провела собственное расследование этого «нападения поляков на радиостанцию». На место выехали штандартенфюрер СС Генрих Мюллер, который с 27 сентября 1939 г. сменит Гейдриха на посту начальника гестапо (IV Управление РСХА), начальник уголовной полиции (с 27 сентября V Управление РСХА) группенфюрер СС Артур Небе и комиссия криминалистов. Они посетили Гляйвиц и другие места якобы польских нападений.

После посещения Гляйвица для гостей из нейтральных государств Небе приказал изготовить электрифицированную модель пограничных стычек, которая была выставлена в имперском полицейском управлении. Стоило нажать на кнопку, как расположенные скрытно лампочки высвечивали строчащий пулемет. Побывавший на одной из таких демонстраций шеф СД Гейдрих пробормотал: «Да, да, именно так и начиналась война» [9, c. 311].

Приграничный Гляйвиц для осуществления нацистской провокации был избран не случайно. Напомним, что как самостоятельное государство в XX веке Польша возникла в ноябре 1918 г., после окончания Первой мировой войны. На западе в ее состав вошли земли, принадлежавшие ранее Германии, граница с которой была определена согласно Версальскому договору (10). Польша получила Западную Пруссию, часть Силезии и район Познани, а преимущественно немецкий город Данциг был объявлен вольным городом.

Территориальные претензии Польши к Германии нередко выливались в вооруженные восстания. В провинции Позен 27 декабря 1918 – 16 февраля 1919 гг. проходило антигерманское Великопольское восстание (Powstanie wielkoposkie). В 1919–1921 гг. территориальные вопросы решались на антигерманских силезских плебесцитах, которые оканчивались силезскими восстаниями (Aufstände in Oberschlesien, Powstania śląskie), организованными при поддержке Польской организации войсковой (POW). Несомненно, что при планировании провокаций в приграничных польских городах и сопутствующих им пропагандистских акций начала сентября 1939 г., руководство Третьего рейха учитывало не только территориальный вопрос, но и национальные противоречия и чувство национальной обиды.

БРОМБЕРГ: ПОЛЬСКИЕ ЗВЕРСТВА ПРОТИВ НЕМЕЦКОГО МЕНЬШИНСТВА В ПОЛЬШЕ

Город, с названием которого связаны события, названные немецкой пропагандой «Бромбергское кровавое воскресенье» (Bromberg Blutsonntag), имеет два названия: по-немецки Бромберг (Bromberg), по-польски Быдгощ (Bydgoszcz). После первого раздела Польши в 1772 г. город отошел Пруссии; после массовых восстаний поляков в 1848 г. (Великопольское восстание 1848 г.) автономия провинции Позен была упразднена. После Первой мировой войны в провинции Позен поляки вновь подняли Великопольское восстание (27 декабря 1918 – 16 февраля 1919 гг.), основное требование которого – передача территории Позена Польше. В результате продления Компьенского перемирия 16 февраля 1919 г. Польше была передана бóльшая часть провинции Позен (кроме Бромберга); однако по условиям Версальского мира Польше был передан и Бромберг.

СОБЫТИЯ В БРОМБЕРГЕ ПО ВЕРСИИ ПОЛЬСКОГО ЭМИГРАНТСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА (1942 г.)

Польское эмигрантское правительство практически с самого начала войны стало собирать свидетельства о преступлениях германских частей в отношении мирного польского населения. 9 июля 1942 г. заместитель премьер-министра польского эмигрантского правительства поведал Польскому национальному совету (The Polish National Council) в Лондоне о тех ужасающих событиях, которые творятся в оккупированной стране. Уже в это время были собраны документы, подтверждающие более 400 тыс. случаев «намеренных убийств» мирного польского населения немцами [25, p. v]. Согласно «черной книге Польши», подготовленной министерством информации при польском эмигрантском правительстве (1942), в тот период «самое ужасное преступление, совершенное германцами, произошло в Быдгощи – самом большом городе Померании (140 тыс. жителей)» [25, p. 24]. Согласно изданию, 93% населения города были поляками [25, p. 24]. Издание отмечает, что, действительно, в сентябре 1939 г. польские власти были вынуждены расстрелять несколько сотен германцев-представителей «пятой колонны», которые занимались диверсиями и шпионажем и осуществляли вооруженные диверсии в тылу польской армии, отчаянно боровшейся с превосходящей силой; немецкой же пропагандой это ложно представляется как резня (Massacre) немецкого меньшинства [25, p. 434–435]. В то же время, «трудно определить точное общее количество поляков, убитых в Быдгощи [выделено в тексте. – О.К.]. Во всяком случае, до 1 января 1940 г. оно превысило 10 тыс. человек [выделено в тексте. – О.К.]. Большинство составляли представители польской интеллигенции и среднего класса: священники, чиновники, судьи, профессора, купцы, промышленники, хотя также было много рабочих, ремесленников и так далее. Большую часть жертв составляли женщины и молодые мальчики. Это годом позже было признано даже национал-социалистической газетой «Thorner Freiheit» [25, p. 26]. Оценивая деятельность немецкой пропаганды, ярким примером которой стал сложившийся нарратив о «Бромбергском кровавом воскресенье» и якобы преступлениях германского населения против польского нацменьшинства, польское издание 1942 г. отмечает, что «Очень поучительно прочитать конфиденциальный циркуляр, изданный в январе 1940 г. службой пропаганды Третьего рейха (Kleiner Press-Information Dienst) и содержащий инструкции для немецких газет. Он был разоблачен в марте 1940 г. Министерством информации Польши в Париже. Этот циркуляр доказывает, насколько немецкая пресса контролируется, даже в мельчайших деталях, властями рейха. Также раскрываются методы, используемые немецкой пропагандой применительно к Польше» [25, p. 433]. С указанным циркуляром Геббельса мы подробно знакомиться не будем, ниже рассмотрим, что же произошло в Бромберге согласно официальной версии национал-социалистического руководства Третьего рейха.

ПОЛЬСКИЕ ЗВЕРСТВА ПРОТИВ НЕМЕЦКОГО МЕНЬШИНСТВА

Когда нацистский режим готовился к войне, он осознавал, что память о страданиях, причиненных немцам прошлой войной, все еще присутствовала среди немецкого населения и что, следовательно, это необходимо использовать для получения поддержки в предстоящей военном конфликте с Польшей [29, р. 54]. С августа 1939 г. Геббельс публично заявлял, что польское государство ведет «войну на истребление» против немецкого нацменьшинства на территориях, которые были переданы Польше по решениям Версаля. 13 августа 1939 г. «Völkischer Beobachter» на своих страницах заявила, что Польша готовится «уничтожить» этническое немецкое население. 19 августа 1939 г. она же заявила, что польские власти отправляют немцев в концентрационные лагеря. В дальнейшем накал пропаганды заметно усилился (например, публиковались статьи об убийстве немецких детей поляками) [19, р. 54–55].

О событиях, произошедших 3–4 сентября в Бромберге, немецкое население оповестило Германское информационное агентство. Уже 7 сентября 1939 г. оно начало распространять первые репортажи о «Бромберге – городе ужасов» [24, s. 1].

Расследованием событий «Бромбергского кровавого воскресенья» начали заниматься специальные суды Третьего рейха, которые провели работу в Бромберге и Позене (Posen). По итогам их работы был подготовлен двухтомник «Польские зверства против немецкого меньшинства и узников войны в Бромберге, Плессе, Стопанице» (Polish Atrocities on Minority Germans and Prisoners of War in Bromberg, Pless, Stopanica) (т. 1) и «Польские зверства против немецкого меньшинства и узников войны в районе г. Позен и провинции Позен» (Polish Atrocities on Minority Germans and Prisoners of War in the District and Province of Posen) (т. 2) [28, p. 10]. Чуть позже в свет вышло издание под названием «Польские зверства против немецкого меньшинства в Польше» (The Polish Atrocities against the German Minority in Poland) [28], которое стало компиляцией упомянутого выше двухтомника и ряда других материалов.

Книга была издана в Берлине, и, что важно отметить, на английском языке. Это определялось его целевой аудиторией – информационный эффект был рассчитан на мировое сообщество и международный резонанс. Материалам собственно расследования событий «Бромбергского кровавого воскресенья» была предпослана историческая справка, которая вписывала «польские преступления против немецкого нацменьшинства» в широкий исторический контекст германо-польских отношений. Описание начиналось с Версальского договора, согласно условиям которого значительная территория Германии была передана Польше.

Исторический обзор событий, предшествовавших 1 сентября 1939 г., начинался с утверждения о «реалистичной мирной решимости Адольфа Гитлера» [28, p. 11] найти общий язык с Ю. Пилсудским. Основная идея этого сближения заключалась «в обеспечении поддержания безопасного прочного мира между двумя странами» [28, p. 11], а также в обеспечении безопасности немцев, проживавших на территории польского государства. Далее в издании НСДАП говорилось о том, что восточные границы, навязанные Германии Версальским миром, являлись неприемлемыми и только от «честности намерений» Польши зависел дальнейший исход событий. Также утверждалось, что мирному намерению Гитлера помешали «экстремистские польские общества и пресса, которую уже стали контролировать еврейские элементы», антинемецкая пропаганда также нашла «живой отклик среди польских чиновников и военных кругов» [28, p. 11], а также среди широкой общественности.

Как утверждалось, усилия руководства гитлеровской Германии наладить дружественные отношения с Польшей оказались безрезультатными:

«Постоянные усилия Германии добиться терпимых отношений между немецким меньшинством и польским населением не увенчались успехом. Возросшее сопротивление Польши любому виду репараций или даже смягчению несправедливости Версаля в отношении восточной границы Германии соответствовало ужесточению польской политики по отношению к членам немецкого нацменьшинства и усилению шовинистической активности польской прессы, равносильной прямому вызову Рейху» [28, p. 15–16].

Поворот польской политики в антинемецкое русло стал очевиден еще задолго до 1 сентября 1939 г.:

«Еще весной 1939 г. стало совершенно ясно, что изменение внешней политики Польши определенно продвигается двумя силами. Польское общественное мнение, находившееся под влиянием терпимости правительства к антигерманской пропаганде, было проникнуто беспрецедентным чувством ненависти ко всему немецкому».

В итоге это привело к «моральному хаосу» в городах и деревнях, который сопровождался убийствами тысяч беззащитных и невинных немцев (мужчин, женщин и детей) польскими солдатами и вооруженными гражданскими лицами [28, p. 16]. Проживавшие в Польше фольксдойче (Volksdeutsche) расценивались как люди низшего класса и по отношению к ним игнорировались конституция и законы, принципы морали и человечности.

Второй силой, которая, по мнению этого немецкого издания, была виновна и в произошедшем кровопролитии в Бромберге, и в начале германо-польской войны, была… Великобритания. Великобритания уже давно готовила войну и, гарантировав Польше целостность границ, превратила ее в антигерманский «политический таран» [28, p. 16]. Поверив обещаниям Великобритании, польское руководство «позволяло себе бросать вызов Рейху всеми мыслимыми способами и в своих заблуждениях даже мечтало о "победоносной битве у ворот Берлина"» [28, p. 16]. По мнению авторов издания, если бы британская военная клика постоянно не подталкивала Польшу к упорному сопротивлению Рейху и если бы не обещания Британии, в которых польское руководство было совершенно уверено, очень сомнительно, что Польша решилась бы на подобные действия.

Вина британского правительства заключалась в том, что оно не приняло во внимание польский «темпераментный национальный характер и склонность к проявлениям политической мании величия» [28, p. 16], а также длящуюся годами антигерманскую пропаганду. Гарантии же неприкосновенности польских границ и обещание помощи со стороны Н. Чемберлена стали причинами «распространяющейся как эпидемия» воинствующей «национальной ненависти» поляков к немцам. Сама же Великобритания была «еще более виновна за это кровопролитие» [28, p. 16].

Для того, чтобы понять эти заявления немецкого издания, следует вспомнить историю германо-польских отношений 1930-х гг., которые ознаменовались Пактом Пилсудского – Гитлера в 1934 г., соучастием Польши в разделе Чехословакии в октябре 1938 г. (захват Тешинской Силезии площадью 801 кв. км с 227 тыс. жителей) [4, с. 290] и резким ухудшением весны 1939 года.

Напомним, что 15 марта 1939 г. вермахт вторгся в Чехословакию. Теперь уже полностью оккупировав чешские земли и объявив их протекторатом Богемия и Моравия, правительство Третьего рейха было готово осуществлять планы по окончательному решению чешского вопроса (Endlösung der tschechischen Frage). Днем ранее Словакия, южная часть которой еще в ноябре была уступлена хортистской Венгрии, была объявлена особой «независимой республикой». Еще через несколько дней Германия заняла «уступленный» ей литовский порт и город Клайпеду. В германской прессе уже в марте шла яростная антипольская кампания, в ответ на которую британский премьер Н. Чемберлен 31 марта заявил в палате общин, что в случае угрозы независимости Польши Великобритания окажет ей всю поддержку, которая в ее силах; 2 апреля 1939 г. Бек в Лондоне заявил, что Польша берет на себя аналогичные обязательства. 28 апреля 1939 г. германская сторона уведомила польское правительство, что в связи с заключением англо-польского соглашения о гарантиях Германия считает потерявшей силу польско-немецкую декларацию о ненападении 1934 года. Вскоре Германия приступит к непосредственной подготовке и реализации «операции Гиммлер».

Основная часть рассматриваемого нами сборника «Польские зверства против немецкого меньшинства в Польше» посвящена преступлениям польских военных и гражданских лиц, якобы осуществленных против немецких нацменьшинств в Бромберге и Позене в первые дни сентября 1939 года. Почти на сотне страниц приведены показания свидетелей и выживших жертв, описывающие «типичные случаи зверств»: различные способы убийств и пыток, изнасилования, избиения, запугивание немецких детей и многие другие.

Апогея эти «польские зверства» против немцев достигли к началу сентября 1939 года. В конце августа по деревням поляки уже открыто призывали: «Забейте их!» [28, p. 17]. В городах немцы становились жертвами «безумного подстрекательства, приведшего к состоянию бойкота, террора и прямой опасности для жизни», которые варшавское правительство не только терпело, но и поощряло. Эта вспышка «концентрированной польской национальной ярости, направленной против всего немецкого, к которой призывали польские власти» [28, p. 18], стала тем, что позволило положить конец «невыносимой напряжённости между Германией и Польшей». Все нарастающая лавина польских провокаций, нападений и открытых рейдов польских войск на территорию Германии «завершилась вводом немецких войск на территорию Польши». Беспомощность и бегство польских властей «привели к потоку ужасающих кровопролитий, словно буря пронесшихся над немецкими мужчинами, женщинами и детьми» [28, p. 17–18]. С целью расследования этих преступлений поляков немецкими властями были организованы специальные комиссии и был проведен ряд акций, материалы которых были широко растиражированы.

В качестве доказательств преступлений «польских военных и гражданских лиц» приводились следующие источники: протоколы уголовных дел специальных судов в Бромберге и Позене; материалы расследования Специальной полицейской комиссии; показания судебно-медицинских экспертов Департамента Главного военного командования Германии; протоколы Военной комиссии при Верховном военном командовании по расследованию нарушений норм международного права; личные свидетельства выживших жертв и очевидцев; рапорт судебно-медицинской комиссии; многочисленные фотографии, иллюстрации и карты мест основных преступлений.

Для расследования польских злодеяний 20 сентября 1939 г. в Бомберг и Позен прибыли специально организованные судебно-медицинские комиссии от Военно-медицинской академии. Комиссию по расследованию польских преступлений в Бромберге возглавлял старший медицинский офицер и суперинтендант судебно-медицинского факультета Военно-медицинской академии Д-р Паннинг (Dr. Panning); комиссию в Позене – младший военврач в запасе, преподаватель Берлинского университета Д-р Халлерман (Dr. Hallerman) [28, p. 193].

Возвращаясь к событиям в Бромберге сентября 1939 г., отметим, что в сборнике «Польские зверства против немецкого меньшинства в Польше» [28] помимо исторического введения, протоколов судебно-медицинских комиссий, многочисленных фотографий изуродованных трупов фольксдойче и фото аутопсий, приведено 110 описаний «Случаев типичных злодеяний» (Cases of Typical Atrocities), записанных со слов очевидцев или выживших жертв [28, pp., 35–193]. Эти рассказы немцев, записанные и оформленные в виде протоколов, снабжены животрепещущими заголовками, рассчитанными на эмоциональную сферу читателя. Приведем некоторые из них. Показательно то, что заголовки и детали описываемых случаев не повторяются.

«Немецкий детский дом в Бромберге обыскивали пять раз. Угрозы немецким детским медсестрам со стороны польских военных и вооруженных гражданских лиц» (случай 1). Случай 5 озаглавлен «Швабов (гуннов) надо убивать». «Моего зятя затащили на кухню и кинули под кухонный стол. Его голова была расколота, черепная коробка отсутствовала и мозга уже не было в его голове. Части мозга и кровь прилипли к стене на кухне...» [28, p. 40]. «"Убивай немцев". Глаза выколоты штыком»: «На расстоянии 100 ярдов я увидел группу железнодорожников, гражданских лиц и военных, избивавших штыками, прикладами и дубинками семь человек в возрасте от 20 до 60 лет. Они окружили своих жертв. Я подбежал ближе и услышал, как они кричат по-польски: “Убивайте немцев!” Я видел, как хлестала кровь даже с такого расстояния» (случай 6) [28, p, 41]). Заголовки носят примерно следующий характер: «"Их следует забить до смерти, а не расстреливать!" Убийство Вильдемана» (случай 7), «Все немцы должны быть зарезаны. Убийство Голлника и Коперника» (случай 8); «"Эта свинья еще жива!". Убийство Голлника»; «"Мы зарежем тебя! Ты гитлеровский брат" (Hitler brat)" (случай 10)»; «"Схватите его, чтобы я мог его убить". Убийство Тиде и Миттельштеда» (случай 11); «14-летнего мальчика оторвали от матери и убили. Четырехкратное убийство семьи садовника Бейеа в Бромберге» (случай 14) и так далее.

Одним из распространённых способов убийств в «Польских зверствах…» называется подрыв поляками мирного немецкого населения ручными гранатами. О таком рассказывает, например, случай 16 «В немку попало 18 осколков снарядов» (рассказанный Шарлоттой Корф со слов фрау Байда (Bayda)). Польский «Ополченец выхватил револьвер, но польский солдат остановил его, сказав: "Нет, ручную гранату". Я вбежала в дом, выпрыгнула через окно на улицу и попыталась укрыться в доме булочника по имени Кункель. Однако женщина сказала: "Это справедливо для проклятых ˮнемцевˮ (германцев)"» [28, p. 56].

Марш смерти описан, например, в случае 3 под заголовком «Сцены ужасов Бромбергского кровавого воскресенья» о фатальном марше около 150 немцев, включая детей, в Пецки около Бжозы. «Меня выгнали бандиты, вооруженные топорами, …вместе с двумя моими сыновьями 13 и 15 лет. [Польские. – О.К.] женщины и девушки были подобны фуриям. В нас плевали и нас избивали, солдаты не предпринимали никаких попыток остановить это» [28, p. 37]. Про жажду и голод во время марша читаем следующее: «на деревьях лежала тяжелая роса, мы жадно слизывали ее и съели лягушку» [28, p. 38].

Часто описываются случаи грабежей: «Польский солдат с примкнутым к винтовке штыком… забрал обручальное кольцо моего мужа [только что убитого. – О.К.], его часы и 45 злотых. Туфли моего мужа, которые он носил на нашей свадьбе и которые одевал всего пять раз, снял и отдал польским гражданам» [28, p. 59]. Случаю № 21 дан заголовок «Живот и грудь растоптаны. "У этого нищего при себе нет ни гроша; у других, которых я убил, были злотые"» [28, p. 61].

Выделяются преступления поляков в отношении беременных женщин. Так, в случае 25 «Приклады винтовки использовали по беременной женщине» рассказывается: «Мою невестку столкнули в канаву и ударили прикладом винтовки, хотя было видно, что она беременна. … Моего брата забили до смерти, а не застрелили. Его лицо было полностью разбито» [28, p. 67].

Особенно много и подробно описываются случаи прижизненного и посмертного уродования тел. «Мозг выпирал. Глаз отсутствовал. "Мой муж был ужасно изуродован". Убийство Белица и Пола Берга 15-ти лет» (случай 18); «Руки и ноги сломаны, язык, нос и уши отрезаны» (случай 43); «Артерии перерезаны» (случай 44); «Лицо расколото на три части» (случай 47) и другие. Описываются случаи кастрации: «Живот вскрыт – Кишки висят наружу – Кастрирован. Убийство Эрнста Крюгера, братьев Вилли и Хайнца Шеферв и Альберта Милана» (случай 28) [28, p, 66]; «Челюсти сломаны – кастрированы» (случай 60).

В случае 58 «"Поставьте их всех к стенке!"» описывается, как в Познани, после расстрела трех немцев, командир польского воинского подразделения трижды крикнул «Ура» в честь маршала Рыдз-Смиглы и спел польский национальный гимн». Случай 32 озаглавлен «Я умираю за свою страну!» – именно с такими словами принял смерть от поляков немец Бетитцер [28, p. 70].

Случай 42 под названием «Резня в Эйхдорфе» (The Massacre of Eichodorf) рассказывает о «38 жертвах польской "цивилизации" – представителях немецкого меньшинстве в возрасте от 3 до 82 лет, расстрелянных без разбора» [28, p. 81–83]. Отдельно выделяются преступления в отношении священнослужителей, причем не только протестантских, но и католических, если они были по национальности немцами.

«"Плати – входи" за просмотр трупов» (сюжет 71) рассказывает о случае, произошедшем в Позене 4 сентября 1939 г. после продолжительного обыска в доме, где поживали братья Барницке – Альфред (27 лет) и Курт (24 года) вместе с матерью. Устроив показательный расстрел братьев во дворе дома, поляки согнали жителей близлежащих домов в качестве зрителей. Когда на улице стал скапливаться «привлеченный шумом и жаждавший "сенсаций"» народ, поляки стали брать деньги за вход («gate-money»). Позже деньги использовались на покупку сигарет и спиртных напитков.

Описанные подробности «польских злодеяний» должны были вызвать чувство ненависти у немецкого населения в отношении поляков и желание мести.

В итоговом отчете судебно-медицинской экспертизы говорится о том, что всего были проведены 131 аутопсия и 11 вскрытий в Бромберге, 51 аутопсия и 53 вскрытия в Позене и его окрестностях [28, p. 195]. Протоколы зафиксировали случаи убийств мужчин, женщин, в том числе беременных, младенцев и детей самого разного возраста [28, p. 201]. Возраст самой младшей жертвы (Egon Berger), чьи останки были подвергнуты аутопсии, оцениваются в 4 месяца [28, р. 200], возраст самой старшей – 82 года [28, pp. 80, 200].

Орудием убийства чаще всего служило огнестрельное оружие – винтовки, реже пистолеты и ручные гранаты. Самым распространенным оружием для убийства мирного немецкого населения была «польская армейская винтовка» [28, p. 199]. Среди причин смерти назывались также удары тупыми предметами (прикладами винтовок, палками, дубинами и пр.). Особо отмечались прижизненные случаи жестоких увечий жертв (отрезание частей тела: ушей, носа), кастрация, прокалывание глазниц. И таких случаев, которые не убивали жертву, а были «садистскими» и призваны были вызвать «длительную предсмертную агонию жертв» было очень много: это и оставление с ранениями, со сломанными конечностями и тому подобное. В Отчете отмечались случаи особого рода связываний, в том числе такие, когда одним концом длинной веревки жертве связывали руки за спиной, а из другого конца делали петлю на шее; петля затягивалась и душила жертву при малейшем движении (случай 49.II и другие) [28, p. 95, 199]. Заметим, что подобного рода случаи связываний появятся и в немецких отчетах по «Катынскому делу», однако в данном случае они уже будут преподноситься не как «зверства поляков», а уже как один из «методов НКВД».

Наиболее часто встречающаяся в немецком издании 1940 г. формулировка, описывающая преступников, виновных в совершении разного рода насилия в отношении немецкого населения, – «польские военные и польские гражданские лица».

Итоговые результаты расследования, опубликованные в первом издании «Польских зверств против немецкого меньшинства в Польше», таковы: к 17 сентября 1939 г. имелись якобы документальные доказательства 5437 убийств «членами польских вооруженных сил и польскими гражданскими лицами мужчин, женщин и детей немецких меньшинств» [28, p. 5]. Во втором издании «Польских зверств…» уже утверждалось, что по состоянию на 1 февраля 1940 г. «общее число идентифицированных тел немецких меньшинств возросло до 12 857» [28, p. 5]. Далее говорилось о том, что согласно официальным германским исследованиям, которые проводились с самого начала военных действий, к этому числу следует добавить еще более чем 45 тыс. «пропавших без вести, причем все они должны считаться мертвыми, поскольку их следов невозможно найти» [28, p. 5].

Обратим внимание, что подобная формулировка («считать мертвыми тех, о ком не было обнаружено никаких следов») с самого начала будет заложена и в основу нарратива «Катынское дело». С весны 1943 г. и «нацистская» версия «Катынского дела» (Заявление Берлинского радио от 13 апреля 1943 г. и другие), и «польско-эмигрантская» версия (меморандум Кукеля и другие) строятся именно на ней. Утверждение «считать мертвыми тех, о ком не было обнаружено никаких следов» стало лейтмотивом польского концепта памяти «Катынское дело», на протяжении десятилетий оно являлось аксиомой и базисным утверждением катынского западного нарратива.

Суммарно германские власти вменили польским военным и гражданским лицам более 58 тыс. жертв из числа фольксдойче. Однако цифра эта была не окончательной: «без сомнения, расследования, которые продолжаются, выявят еще много тысяч убитых и раненых» [28, p. 5].

Оценивая действия польских военных и гражданских лиц с морально-нравственной точки зрения, немецкое издание говорило буквально следующее: «Польский народ должен во все времена нести ответственность за эту ужасающую резню, которая последовала за польским террором» [28, p. 5].

Распространение нацистской версии «инцидента в Бромберге» шло по разным каналам связи. Для международного сообщества были подготовлены издания на английском языке. Для широких слоев немецкого населения вовсю работало Германское агентство печати.

Поражение Германии в Первой мировой войне, Версальский мир, повлекший утрату значительных территорий и необходимость выплаты репараций, притеснения немецкого населения на переданных Польше территориях и целый ряд других факторов определили то, что немцы охотно восприняли ту трактовку событий первых дней сентября 1939 г., которую им предлагали официальные государственные СМИ. Так, например, согласно показаниям бывшего узника Освенцима поляка Станислава Дубеля, работавшего дома у семьи коменданта концлагеря Рудольфа Хёсса, которые он дал Окружному следственному судье Яну Зену 7 августа 1946 г., жена Хёсса часто говорила ему: «Все поляки должны заплатить за убийство, совершенное в Быдгощи. Они существуют только для того, чтобы работать, пока не сдохнут» [6, c. 271]. Нет необходимости напоминать о тех военных преступлениях, преступлениях против мира и человечности, которые были вменены главным нацистским преступникам на Международном военном трибунале в Нюрнберге, в том числе в отношении населения Польши: они поистине чудовищны. Столь же чудовищен был цинизм и холоден расчет руководства нацистской Германии, возлагавшего на Польшу – и давшую ей гарантии Великобританию – ответственность за развязывание Второй мировой войны.

БЮРО ВЕРМАХТА ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ВОЕННЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

В тех показательных расследованиях, которые проводило руководство Третьего рейха в Позене и Бромберге, были задействованы самые разные структуры нацистского государства. С одной стороны, можно выделить СС и такие управления РСХА как гестапо и СД, осужденные как преступные приговором Международного военного трибунала в Нюрнберге. Судмедэксперты, которым нацистское руководство доверяло ключевые роли в придании некой легитимности в составляемых ими «белых книгах», были лично подобраны одним из ключевых организаторов расистской «Акции Т-4» Леонардо Конти [8, s. 7; 21, s. 290, 293]. После принятия нового Устава «Национал-социалистического общества судмедэкспертов» (1934 г.), должность судебно-медицинского эксперта в Германии мог занимать только тот, кто докажет свое арийское происхождение. Расследования судебно-медицинских комиссий в Бромберге и Позене проводились в тесном сотрудничестве со специальными комиссиями Имперского департамента криминальной полиции – V-го Управления РСХА [28, p. 193]. Пятое управление РСХА, представители которого работали в составе комиссий в 1939 г. в Быдгощи и Позене, в 1943 г. в Катыни и Виннице, а также многих других местах, не было осуждено Международным военным трибуналом.

Самое прямое участие в немецких показательных расследованиях принимало и Верховное командование вермахта (Oberkommando der Wermacht, OKW), например, такие специальные воинские подразделения как роты пропаганды (Propagandakompanie).

Значительную роль в проведении расследований «польских преступлений против немецких меньшинств» провел юридический отдел Верховного командования вермахта (Untersuchungsstelle OKW), который с июля 1938 г. и до окончания войны возглавлял немецкий военный юрист Рудольф Леманн (Dr Rudolf Lehmann, 1980–1955) [29, p. 384]. По сути, он являлся высшим военным юристом нацистской Германии, основными задачами которого была юридическая подготовка приказов фюрера и командования вермахта. На 12-м малом Нюрнбергском процессе (30 декабря 1947 г. – 28 октября 1948 г.) по делу военного командования Германии Леман был приговорён к 7 годам лишения свободы; досрочно освобожден в августе 1950 года. Рудольф Леман подчинялся напрямую начальнику Верховного командования вермахта генералу (с июля 1940 г. генералу-фельдмаршалу) Вильгельму Кейтелю.

4 сентября 1939 г. при юридическом отделе OKW было организовано Бюро вермахта по расследованию военных преступлений (Wermacht-Untersuchungsstelle, the Wermaht Bureau on War Crimes), существовавшее до последних дней войны. Его возглавил заместитель Леманна Йоханес Гольдш (Johannes Goldsche) [29, p. 384]; всего в нем работало около двадцати человек. Бюро должно было устанавливать нарушения норм международного права, совершаемые военными и гражданскими лицами противника в отношении военнослужащих немецких вооруженных сил, а также расследовать любые обвинения, выдвинутые иностранными государствами против вермахта [29, p. 383].

Свидетельства с мест о подобного рода преступлениях поступали в Берлин, где все они попадали к команде под руководством Йоханеса Гольдша. Там материалы систематизировались в соответствии с театром военных действий и видом совершенного преступления. Согласно утверждению содиректора Сети по изучению военных преступлений (the War Crimes Research Network) Оксфордского университета Жака Шумахера, «Именно Геббельс, рейхсминистр пропаганды, осознавал ценность этих материалов расследования и использовал их в масштабных пропагандистских кампаниях, которые, как мы знаем, подчеркивали оборонительный характер войны и ее гуманитарные аргументы, чтобы объяснить войну немецкому населению» [22, р. 33]. «Материалы, собранные следователями (Бюро вермахта по расследованию военных преступлений. – О.К.), позволяли ему обосновывать свои заявления объективными доказательствами, которые, как он надеялся, убедят тех, кто скептически относится к его пропаганде» [22, p. 33].

«Пропагандистские кампании Геббельса проходили в различных формах. Самым очевидным и ярким примером являются газетные статьи, которые регулярно цитировали результаты расследования и подчеркивали их "научный авторитет". Здесь тон задавала Völkischer Beobachter, который затем подхватывали другие газеты. Газета Deutsche Allgemeine Zeitung часто действовала в русле пропагандистов. Однако пропаганда не ограничивалась лишь печатным словом. Геббельс предоставлял "доказательства расследований" авторам, писателям, режиссерам и продюсерам радио, которые в медиапродукте переплетали полученные материалы с вымышленными событиями. Сами следователи не просто оставались в стороне, но зачастую играли активную роль в построении и развитии этой пропаганды» [22, p. 33].

Хронологически первыми делами, которыми стали заниматься специалисты новообразованного Бюро стали «Польские дела об убийстве около 5000 членов этнического» меньшинства в Бромберге, Торуне (Thorn), Померании (Pomerellen), etc, в первые дни германского вторжения», а также «задокументированные так называемые марши смерти немецкого гражданского населения, а также случаи жестоко обращения и убийств немецких военнопленных» [29, p. 391–392].

В дальнейшем Бюро будет заниматься «британскими делами», связанными с обширным расследованием расстрела немецких моряков, потерпевших кораблекрушение в Нарвике 13 апреля 1940 года. Затем американскими преступлениями, которые касались, в основном, воздушной войны, но также и расстрела потерпевших крушение немецких кораблей, убийств немецких военнопленных в Италии и во время Арденнской битвы (the Battle of the Bulge). Францию обвиняли в линчевании германских пилотов, убийствах немецких военнопленных во время кампании 1940 г., уничтожении 80 немецких военнопленных около Анси (Annecy) 2 сентября 1944 г. и других преступлениях. После 22 июня 1941 г. Бюро вермахта по расследованию военных преступлений начнет свои «расследования» и в отношении Советского Союза.

Среди одного из таких «дел» – участие в расследовании немецких преступлений в Катыни в 1943 года. Насколько были объективными выводы этого Бюро? Данные, которые хранятся в архиве Бюро, согласно работам де Зайаса, первого исследователя этих материалов, таковы: количество эксгумированных останков – 4143, «общее число польских узников войны (POW), о которых родственники не получали известий с весны 1940 г.» – 14,7 тыс. человек [29, p. 393]. Далее автор приводит следующие сведения со ссылкой на Бундесархив:

«Бюро вермахта по расследованию военных преступлений получило первый доклад о "резне" в августе 1941 г. от советского комиссара Меркулова (Soviet Commissar Merculoff), который утверждал, что ему абсолютно точно известно о том, что все польские офицеры, которые были захвачены советской армией в ходе Русско-польской войны 1939 г. были уничтожены (11). Бюро не смогло сначала проверить эту информацию, так как Меркулов не знал о местонахождении могил» [29, p. 393].

Еще одним «интересным новым источником информации» по «Катынскому делу», по мнению автора, ссылающегося все на тот же архив Бюро, является «отчет от 29 мая 1943 г. некоего доктора Ланге (Dr. Lange), медицинского офицера, который описал свои личные наблюдения в Катынском лесу, включая обнаружение других близ расположенных могил с останками гражданских. Он пришел к выводу, что Катынский лес был часто используемым местом казней НКВД, и подсчитал, что только в обнаруженных могилах гражданских лиц могло находиться 50 тыс. тел. Однако советское наступление вытеснило немцев из этого района, и дальнейшие раскопки не велись» (12) [29, p. 393].

В завершение отметим, что мы не используем словосочетание «геббельсовская пропаганда» ни в отношении нацистского нарратива 1939 г. о «зверствах поляков против немецкого нацменьшинства», ни в отношении событий в Бромберге и Позене, ни в отношении Катыни и Винницы. Использование штампа «геббельсовская пропаганда» на протяжении десятилетий позволяло отечественной исторической науке обходить неудобные для изучения темы. В то же время, нацистские антисоветские нарративы не почили в бозе после Международного военного трибунала; наоборот, с конца 1940-х гг. при поддержке американских и западных спецслужб они продолжили обрастать все новыми и новыми подробностями и свидетельствами. Некоторые из них существуют и в наши дни, обретя даже статус «научности».

Последствия такой политики замалчивания показаны в исследовании Игоря Петрова «Неммерсдорф: между правдой и пропагандой» [5], посвященном произошедшим 21–22 октября 1944 г. событиям, которые были направлены на мобилизацию германского населения на борьбу против большевизма. Как отмечает И. Петров, «во времена СССР тема была надежно табуирована, похоронена под штемпелем "геббельсовская пропаганда"» и «именно многолетнее замалчивание и отрицание случившегося в Неммерсдорфе с нашей стороны позволило западным историкам фактически канонизировать рассказ Потрека (13) – одну из самых неправдоподобных версий произошедшего» [5].

Современный западный нарратив о «зверствах красноармейцев в Европе» в годы Второй мировой войны, который ведет свое начало от нацистских пропагандистских акций периода 1944–1945 гг., существует и в наши дни. В исследованиях О.В. Сдвижкова показана история развития некоторых их таких нарративов, которые представлены в художественных фильмах «Женщина в Берлине» (2008) [7, с. 168–177] и «4 дня в мае» [8, c. 222–239], ориентированных на информационный охват многомиллионной аудитории.

В целом, механизмы возникновения нацистских антисоветских нарративов, их генезис и применение в современных информационных войнах исследуются лишь единичными авторами. В отечественной науке не существует методики изучения подобного рода явлений, в силу чего отсутствует терминология, позволяющая определять предмет и объект исследования и заниматься его анализом. Формулировка «геббельсовская пропаганда», применимая к условиям Второй мировой войны, не является адекватной для определения современного состояния рассматриваемой проблемы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Руководство и спецслужбы и Веймарской республики, и Третьего рейха весьма успешно применяли стратегию дезинформации в отношении своих потенциальных противников и союзников, ставшую важной частью государственной политики. На языке современных американских исследователей истории спецслужб эта деятельность называется «стратегические "отрицание и обман"». Нацистская стратегия D&D периода Второй мировой войны особенно рельефно проявилась несколько раз: при осуществлении планов «Вайс» и «Барбаросса», в период коренного перелома 1943 г., а также на завершающем этапе войны, связанном с освободительной миссией Красной Армии в Европе.

С началом разработки плана Вайс (Fall Weis) продумывался не только план военных действий – нападение на Польшу, но и широкая пропагандистская кампания, призванная оправдать это нападение. Провокации на германо-польской границе и инсценировки с переодетыми в польскую форму трупами умерщвлённых узников нацистских концлагерей (операция «консервы») стали составной частью «операции Гиммлер». Нацистская провокация с радиостанцией в Гляйвице, подкрепленная подброшенными трупами «псевдополяков» и массированной пропагандой, показала успешность подобного рода акций и дала германским властям немалый практический опыт в проведении подобного рода мероприятий. «Бромбергское кровавое воскресенье» дало опыт в проведении «научно обоснованных расследований» собственных преступлений. Подготовленные по итогам этих расследований «белые книги» должны были стать неопровержимым доказательством истинности и объективности нацистских обвинений.

Опробованные в 1939 г. против Польши стратегии «отрицание и обман» были использованы в 1941 г. против Советского Союза. И если в нацистском нарративе события сентября 1939 г. подавались как искреннее желание Гитлера защитить немецкие нацменьшинства от уничтожавших их поляков, то 22 июня 1941 г. вермахт, СС и СД пришли якобы защитить народы СССР от кровавой тирании «жидо-большевиков во главе со Сталиным». В рамках стратегии D&D в информационное поле был запущен нарратив о том, что советские секретные службы в конце июня 1941 г. десятками тысяч убивали заключенных тюрем НКВД на Западной Украине, чтобы потом обвинить в этом приближающиеся германские войска (the Lemberg NKWD Massacre). В 1943 г. классическими станут нацистские D&D акции «Винница» и «Катынь».

Примечания

Рой Годсон (Roy Gogson, 1942) – специалист в области международной политики и национальной безопасности США, почетный профессор Джорждтаунского университета, основатель Консорциума по изучению деятельности разведслужб (the Consortium for the Study of Intelligence), автор книг «Грязные трюки и козырные карты. Тайные действия контрразведки» (Dirty Tricks and Trump Cards. U.S. Covert Action and Counterintelligence, 2d ed., New Brunswick, N.Y.: Transaction, 2000. xiii, 337 p.); в соавторстве с Ричардом Шульцем «Dezinformatia: Active Measures in Soviet Strategy» (Pergamon-Brassey`s), 1984.
Джеймс Виртц (Wirts J. James, 1958) – доктор философии Департамента по делам национальной безопасности Военно-морской аспирантуры (Department of National Security Affairs, Naval Postgraduate school) ВМС США; автор книг «Understanding Intelligence Failure : Warning Response and Deterrence» (Routledge, 2017), «The Tet Offensive: Intelligence Failure in War» (Cornell University Press, 1991, 1994) и соавтор мн. других. Специалист по теории международных отношений, деятельности разведслужб, национальной безопасности США.
Papers Relating to the Foreign Relations of the United States, the Paris Peace Conference, 1919, Vol. XIII. Editor: Joseph V. Fuller, General editor: Tyler Dennet. United States Governmental Printing Office. Washington, 1947. https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1919Parisv13
Section IV. Inter-Allied Commission of Control (Art. 203 to 210). – In: Papers Relating to the Foreign Relations of the United States, the Paris Peace Conference, 1919, Vol. XIII. Editor: Joseph V. Fuller, General editor: Tyler Dennet. United States Governmental Printing Office. Washington, 1947. https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1919Parisv13/ch14subch4
Второй страной названа Япония, атаковавшая США и Великобританию в декабре 1941 года.
При определении концепта польской политики памяти «Катынское дело» мы используем теоретические разработки французского исследователя Пьера Нора о «местах памяти»
Address by Adolf Hitler, Chancellor of the Reich, before the Reichstag, September 1, 1939 (Avalon Project at the Yale Law School). – In: A Teacher Guide to the Holocaust. https://fcit.usf.edu/HOLOCAUST/resourse/document/HITLER1.html
The Career of Heinrich Himmler (Nazi War Crimes Disclosure Act). - 69 p. CIA-collection: /13960/е5сс5451n
Другой вариант перевода: «Я вам даю пропагандистский casus belli. Его правдивость не имеет значения. Победителя не будут спрашивать, правду ли он говорит». См.: Godson R., Wirtz J. James. Strategic Denial and Deception: the Twenty-First Century Challenge / Roy Gogson and James W. [i.e. J] Wirtz, editors. Transaction Publishers. New Brunswick (U.S.A.) and London (U.K.). 200. P. 100.
Boundaries of Germany (Art. 27 to 30). – In: Papers Relating to the Foreign Relations of the United States, the Paris Peace Conference, 1919, Vol. XIII. Editor: Joseph V. Fuller, General editor: Tyler Dennet. United States Governmental Printing Office. Washington, 1947. https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1919Parisv13/ch11subch1
Bundesarchiv-Militärarchiv, RW 2/v. 149, p. 124.
Bundesarchiv-Koblenz, Publikatiosstelle Berlin-Dahlem, CLIII/1671.
Карл Потрек – бывший боец фольксштурма, чей рассказ о событиях 21–22 октября 1944 г. в Неммерсдорфе был записан в 1953 году. Согласно исследованию И. Петрова, рассказ Потрека «не является первым или самым аутентичным – Карл Потрек оказался в Неммерсдорфе после других очевидцев. Зато этот рассказ держит абсолютное первенство как по описанию зверств советских солдат, так и по количеству жертв. Удивительно, но даже геббельсовский рупор “Фёлькишер беобахтер” в октябре 1944 г. не упоминал большинство жутких подробностей, приведенных Потреком». См.: Петров И. Неммерсдорф: между правдой и пропагандой // Великая оболганная война - 2. Нам не за что каяться! М.: Яуза, Эксмо, 2008.

Список литературы

Катынь. Март 1940 г. – сентябрь 2000 г. Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. Документы / Отв. составитель Н.С. Лебедева. М.: Издательство «Весь Мир», 2001. - 688 с.
Корнилова О.В. Возникновение и становление «Катыни» как места памяти: пропагандистская операция Третьего рейха в 1943 г. // Наука. Общество. Оборона. 2021. № 3. С. 23–23.
Корнилова О.В. Польские отрицатели Катыни и «Нюрнберг» для Сталина в антироссийской политике Великобритании и США // Наука. Общество. Оборона. 2022. № 3. С. 19–19.
Краткая история Польши. М.: Наука, 1993. - 528 с.
Петров И. Неммерсдорф: между правдой и пропагандой // Великая оболганная война - 2: Нам не за что каяться! / А. Дюков, Д. Макеев, И. Пыхалов, О. Россов, И. Петров, и др.; Сост. А. Дюков. М.: Эксмо; Яуза, 2008. - 430 с.
Показания Станислава Дубеля // Освенцим глазами СС. Гесс, Броад, Кремер / Совет охраны памятников борьбе и мученичеству, Государственный музей в Освенциме. 2-е изд. Общепольское издательское агентство, 1979. С. 267–272.
Сдвижков О.В. «Кто эта невероятно живучая женщина?» // Сдвижков О.В. Советских порядков не вводить: Красная Армия в Европе 1941–1945. Москва: Яуза, 2021. – 304 с. С. 168–177.
Сдвижков О.В. «Основано на реальных событиях» // Советских порядков не вводить: Красная Армия в Европе 1941–1945. Москва: Яуза, 2021. – 304 с. С. 222–239.
Хёне Х. Орден «Мертвая голова»: [пер. с нем.] / Хайнц Хене. Москва: Яуза-пресс, 2024. - 688 с.
Amtliches Material zum Massenmord von KATYN. Zentralverlag der NSDAP. Franz Eher Nachf. GmbH, Berlin. 1943.
Amtliches Material zum Massenmord von WINNIZA. Zentralverlag der NSDAP. Franz Eher Nachf. GmbH, Berlin. 1944.
Communique of the Minister of National Defense of the Polish Government in Exile, at London. April 17, 1943 // Foreign relations of the United States. Diplomatic Papers. 1943. Vol. III. The British Commonwealth. Eastern Europe. The Far East. United States. Government Printing Office. Washington, 1963. P. 376–379.
Facts and Documents Concerning Polish Prisoners of War Captured by the U.S.S.R. During the 1939 Campaign (For Private Circulation only). February 1946.
Godson R., Wirtz J. James. Strategic Denial and Deception // International Journal of Intelligence and Counter Intelligence. Vol. 13, Number 4, pp. 424–437, 2000.
Godson R., Wirtz J. James. Strategic Denial and Deception: the Twenty-First Century Challenge // Roy Gogson and James W. [i.e. J] Wirtz, editors. Transaction Publishers. New Brunswick (U.S.A.) and London (U.K.), 2002.
Höhne H. Der Orden unter dem Totenkopf – Die Geschichte der SS. Verlag Mohn, 1967.
Martin Allen. Himmler`s secret War: The Covert Peace Negotiations of Heinrich Himmler. Carrol & Graf Publishers, 2005.
Manvell Roger, Fraenkel Heinrich. Heinrich Himmler: The SS, Gestapo, His life and Career. Skyhorse publishing Inc., 2007. - 320 p.
Moszyński A. Lista Katyńska. Jeńcy obozow Kozielsk, Ostaszkow, Starobielsk, zaginieni w Rosji sowieckiej. Warszawa: Agencja Omnipress – Społdzielnia Pracy Dziennikarzy, Polskie Towarzystwo Historyczne, 1989.
Padfield Peter. Himmler Reichsführer-SS. Henry Holt and Company. New York, 1991. - 656 p.
Przewoźnik А., Adamska J. Katyn. Zbrodnia, prawda, pamiec. Swiat Ksiazki, 2010. – 554 s.
Schuhmacher J. The War Crimes Investigate: Nazi Justificatifications for War. Somerville College. University of Oxford. Faculty of History. In fulfilment of degree of Doctor of Philosophy. Michaelmas, 2017.
Sprawozdanie Poufne Polskiego Czerwonego Krzyza. Raport z Katynia. Zarzad glowny Polskiego Czerwonego Krzyza. Warszawa, 1995.
"Teßt heißt es, dem Feind an der Klinge bleiben!" Kracau, Bromberg und Kielce von deutschen Truppen genommen // Völkischer Beobachter. Wien. Donnerstag. 7 September 1939.
The Black Book of Poland. The Polish Ministry of Information. G.P. Putnam`s sons. New York, 1942. - 750 p.
The Crimes of Khrushev. Part 1. Committee on UN-American Activities. House of Representatives. Eighty-sixth Congress. First Session. United States, Government Printing Office. Washington, 1959. - 46+ iii p.
The Crimes of Khrushev. Part 2. Committee on UN-American Activities. House of Representatives. Eighty-sixth Congress. First Session. September 9–11, 1959. United States, Government Printing Office. Washington, 1959.
The Polish Atrocities against the German Minority in Poland. Edited and published by order of the Foreign Office and based upon documentary evidence. Second revised edition. Berlin 1940. Compiled by Hans Schadewaldt. Volk und Reich Verlag Berlin. Berlin, 1940.
Zayas de, Alfred-Maurice. The Wermaht Bureau on War Crimes // The Historical Journal. Vol. 35, No. 2 (Jun., 1992). P. 383–399. http://www.jstor.org/stable/2639674

Информация об авторе

Корнилова Оксана Викторовна, кандидат исторических наук, научный директор ИИУ «Центр изучения перспектив интеграции ЕАЭС», г. Смоленск, Российская Федерация.

Автор-корреспондент

Корнилова Оксана Викторовна, e-mail: smolkorn@gmail.com

FASCISM, NAZISM, GENOCIDE:

HISTORY AND MODERNITY

Original Paper

Operation Konserve, the Incident in Gleiwitz and the Bromberg Bloody Sunday:

from the History of the Nazi Strategy «Denial and deception»

at the Outbreak of the World War II in Europe

(August – September 1939)

Oksana V. Kornilova ¹

¹ Information Research Center for Study of Prospects of EAEU Integration,

Smolensk, Russian Federation,

ORCID: https://orcid.org/0000-0002-6382-4432, е-mail: smolkorn@gmail.com

Abstract:

The arsenal of U.S. intelligence agencies includes methodological developments for conducting and countering the D&D (denial and deception) strategy. "Denial" is the action of blocking from the enemy reliable information; "deception", on the contrary, attempts to induce the enemy to accidentally believe in incorrect information. This strategy is carried out at the highest national level (the so-called "big game"). The use of the D&D strategy increases in authoritarian states (both domestically and internationally); even more so during transitional states, for example, on the eve of and during wars. In historical retrospect, American researchers of the activities of intelligence services note its successful use in the Weimar Republic and the Third Reich both in the interwar period and during World War II and the Great Patriotic War. The "Katyn Affair" of spring 1943 was neither the first nor the only propaganda action of Nazi Germany. By that time, the leaders of the Third Reich had already had considerable experience in conducting such D&D activities. Each of such actions took into account the current military-political situation, solved quite specific tasks, was designed for certain target groups, and the mass media and methods of the strategy of "denial and deception" were widely used. The German attack on Poland on September 1, 1939, was preceded by the so-called "Gleiwitz incident", which was part of a larger "Operation Himmler ". For the Gleiwitz provocation about 250 sets of Polish military uniforms were delivered from German warehouses. The corpses necessary for the simulated "crime" were delivered from a Nazi concentration camp: for this purpose, the necessary number of prisoners dressed in Polish uniforms were killed by lethal injections (Operation Konserve or Operation Canned Goods). In the course of the German investigation into the circumstances of the "Bromberg Bloody Sunday" (alleged mass violence and murders of the German national minority by Poles on Polish territory), the principle was formulated that later became the leitmotif of the entire "Katyn Affair": to declare dead those about whom there is no information. In 1940, the Nazi authorities counted at least 45,000 such "dead" civilian Germans at the hands of Poles. The Nazi D&D actions of the period of the radical turning point in the course of the Great Patriotic War ("Katyn" and "Vinnitsa-1943") are almost identical in terms of their organization and conduct, sometimes including the same persons among the organizers and, partly, actors. With the entry of the Red Army into East Prussia, a series of new anti-Soviet D&D events were launched: the first was the "Nemmersdorf Massacre" and later the "Matgeten Massacre". After the International Military Tribunal at Nuremberg, which criminalized Nazism and convicted the main war criminals, the anti-Soviet - and Nazi in essence - D&D strategy was continued by the U.S. intelligence services. From 1947-8, publications and "witnesses" began to appear, taking as a basis German stories from World War II and the Great Patriotic War and supplementing them with more and more new details about the "atrocities of the Red Army" and "bloody crimes of the NKVD and the Bolsheviks". Nowadays, the direct analog of D&D's ongoing Russophobic strategy is the provocation "Bucha Massacre" (Bucha, Kyiv region, March 2022), as well as the European performances of pro-Ukrainian activists in red stained underwear (a visual analogy to the victims of the Matgethan Massacre). From the point of view of academic study, the above-mentioned actions (Katyn is particularly illustrative in this regard) have been artificially removed from the realm of academic discourse by Western researchers and their domestic followers. Any attempt to scientifically study or even analyze such narratives is sharply suppressed, and researchers are declared "deniers". This article examines the "Gleiwitz provocation" and "Bromberg Bloody Sunday", used by the Nazi leadership as strategic information actions of "denial and deception". The German experience of "investigation" of their own crimes, very successfully tested at these actions, will be used in the course of other similar actions on the territory of the USSR. The NSDAP publication "Polish Atrocities against the German Minority" (1940) is introduced for the first time as a source on the history of Nazi information policy.

Keywords: historical policy, information warfare, Nazism, Katyn, Bucha, Vinnitsa, Nazi Massacre

References

Katyn'. Mart 1940 g. – sentyabr' 2000 g. Rasstrel. Sud'by zhivykh. Ekho Katyni. Dokumenty [Katyn. March 1940 – September 2000 Execution. The Fate of the Living. Echo of Katyn. Documents]. Otv. sostavitel' N.S. Lebedeva. M.: Izdatel'stvo «Ves' Mir», 2001. - 688 s. (In Russ.)
Kornilova O.V. (2021) Vozniknovenie i stanovlenie «Katyni» kak mesta pamyati: propagandistskaya operatsiya Tret'ego reikha v 1943 g. [Kornilova, O.V. The Origin and Genesis of “Katyn” as a Place of Memory: the Propaganda Operation of the Third Reich in 1943]. – Nauka. Obsestvo. Oborona. 2021. T. 9. № 3. S. 23–23. (In Russ.)
Kornilova O.V. (2022) Pol'skie otritsateli Katyni i «Nyurnberg» dlya Stalina v antirossiiskoi politike Velikobritanii i SShA [Kornilova, O.V. Polish Katyn Deniers and “Nuremberg” for Stalin in the anti-Russian Policy of Great Britain and the USA]. – Nauka. Obsestvo. Oborona. 2022. T. 10. № 3. S. 19–19. (In Russ.)
Kratkaya istoriya Pol'shi [A Brief History of Poland]. M.: Nauka, 1993. -528 s. (In Russ.)
Petrov I. (2008) Nemmersdorf: mezhdu pravdoj i propagandoj [Nemmersdorf: between Truth and Propaganda]. – In: Velikaya obolgannaya vojna - 2: Nam ne za chto kayat'sya! / A. Dyukov, D. Makeev, I. Pyhalov, O. Rossov, I. Petrov, K. Asmolov, N. Mendkovich; Sost. A. Dyukov. M.: Eksmo; Yauza, 2008. - 430 s. (In Russ.)
Pokazaniya Stanislava Dubelya. – In: Osventsim glazami SS. Gess, Broad, Kremer [Testimony of Stanislav Dubel. – In: Auschwitz through the Eyes of the SS. Hess, Broad, Kremer]. Sovet okhrany pamyatnikov bor'be i muchenichestvu, gosudarstvennyi muzei v Osventsime. Vtoroe izdanie. Obshchepol'skoe izdatel'skoe agentstvo. 1979. S. 267–272. S. 271. (In Russ.)
Sdvizhkov O.V. (2021) «Kto eta neveroyatno zhivuchaya zhenshchina?» [“Who is This Incredibly Resilient Woman?”]. – In: Sdvizhkov O.V. Sovetskih poryadkov ne vvodit': Krasnaya Armiya v Evrope 1941–1945 / Oleg Sdvizhkov / Moskva: Yauza, 2021. – 304 s. S. 168–177. (In Russ.)
Sdvizhkov O.V. (2021) «Osnovano na real'nyh sobytiyah» ["Based on a True Story"]. – In: Sovetskih poryadkov ne vvodit': Krasnaya Armiya v Evrope 1941–1945. Moskva: Yauza, 2021. – 304 s. S. 222–239. (In Russ.)
Khene Kh. (2024) Orden «Mertvaya golova» [Hoene, H. Order of the Death's Head]: [perevod s nemetskogo] / Khaints Khene. Moskva: Yauza-press, 2024. - 688 s. (In Russ.)
Amtliches Material zum Massenmord von KATYN [Official Material on the KATYN Massacre]. Zentralverlag der NSDAP. Franz Eher Nachf. GmbH, Berlin, 1943. (In German)
Amtliches Material zum Massenmord von WINNIZA [Official Material on the WINNIZA Massacre]. Zentralverlag der NSDAP. Franz Eher Nachf. GmbH, Berlin, 1944. (In German)
Communique of the Minister of National Defense of the Polish Government in Exile, at London. April 17, 1943 / Foreign relations of the United States. Diplomatic Papers. 1943. Volume III. The British Commonwealth. Eastern Europe. The Far East. United States. Government Printing Office. Washington, 1963. P. 376–379.
Facts and Documents Concerning Polish Prisoners of War Captured by the U.S.S.R. During the 1939 Campaign (For Private Circulation only). February 1946.
Godson R., Wirtz J. James (2000). Strategic Denial and Deception. – International Journal of Intelligence and Counter Intelligence. Vol. 13, Number 4, 2000. P. 424–437.
Godson R., Wirtz J. James. (2002) Strategic Denial and Deception: the Twenty-First Century Challenge. – In: Roy Gogson and James W. [i.e. J] Wirtz, editors. Transaction Publishers. New Brunswick (U.S.A.) and London (U.K.), 2002.
Höhne H. (1967) Der Orden unter dem Totenkopf – Die Geschichte der SS [Höhne H. The Order under the Skull - The History of the SS]. Verlag Mohn, 1967. (In German)
Martin Allen (2005) Himmler`s secret War: The Covert Peace Negotiations of Heinrich Himmler. Carrol & Graf Publishers, 2005.
Manvell Roger, Fraenkel Heinrich (2007). Heinrich Himmler: The SS, Gestapo, His life and Career. Skyhorse publishing Inc., 2007. - 320 p.
Moszyński A. (1989) Lista Katyńska. Jeńcy obozow Kozielsk, Ostaszkow, Starobielsk, zaginieni w Rosji sowieckiej [Moszyński, A. Katyn List. Prisoners of the Kozelsk, Ostashkov, Starobielsk Camps, Missing in Soviet Russia]. Warszawa: Agencja Omnipress – Społdzielnia Pracy Dziennikarzy, Polskie Towarzystwo Historyczne, 1989. (In Polish)
Padfield Peter (1991) Himmler Reichsführer-SS. Henry Holt and Company. New York, 1991. - 656 p.
Przewoźnik A., Adamska J. (2010) Katyn. Zbrodnia, prawda, pamiec [Przewoźnik, A., Adamska, J. Katyn. Crime, Truth, Memory]. Swiat Ksiazki, 2010. – 554 s. (In Polish)
Schuhmacher J. (2017) The War Crimes Investigate: Nazi Justificatifications for War. Somerville College. University of Oxford. Faculty of History. In fulfilment of degree of Doctor of Philosophy. Michaelmas, 2017.
Sprawozdanie Poufne Polskiego Czerwonego Krzyza. Raport z Katynia. Zarzad glowny Polskiego Czerwonego Krzyza [Confidential Report of the Polish Red Cross. Report from Katyn. Main board of the Polish Red Cross]. Warszawa, 1995. (In Polish)
"Teßt heißt es, dem Feind an der Klinge bleiben!" Kracau, Bromberg und Kielce von deutschen Truppen genommen ["It means staying on the enemy's blade!" Kraców, Bromberg and Kielce taken by German troops]. – Völkischer Beobachter. Wien. Donnerstag. 7 September 1939. (In German).
The Black Book of Poland. The Polish Ministry of Information. G.P.Putnam`s sons. New York, 1942. - 750 p.
The Crimes of Khrushev. Part 1. Committee on UN-American Activities. House of Representatives. Eighty-sixth Congress. First Session. United States, Government Printing Office. Washington, 1959. - 46 p.
The Crimes of Khrushev. Part 2. Committee on UN-American Activities. House of Representatives. Eighty-sixth Congress. First Session. September 9–11, 1959. United States, Government Printing Office. Washington, 1959.
The Polish Atrocities against the German Minority in Poland. Edited and published by order of the Foreign Office and based upon documentary evidence. Second revised edition. Berlin 1940. Compiled by Hans Schadewaldt. Volk und Reich Verlag Berlin. Berlin, 1940.
Zayas de, Alfred-Maurice (1992). The Wermaht Bureau on War Crimes. – The Historical Journal. Vol. 35. No. 2 (Jun., 1992). P. 383–399. http://www.jstor.org/stable/2639674

Information about the author

Oksana V. Kornilova, Cand. Sci. (History), Scientific Director of Information Research Center for Study of Prospects of EAEU Integration, Smolensk, Russian Federation.

Corresponding author

Oksana V. Kornilova, e-mail: smolkorn@gmail.com

Nauka. Obŝestvo. Oborona. 2024. Vol. 12, no. 2. P. 11–11.

Назад к списку Следующая

Категории

2024-4(41)1
2024-3(40)11
2024-2(39)10
2024-1(38)10
2023-4(37)13
2023-3(36)13
2023-2(35)13
2023-1(34)13
2022-4(33)12
2022-3(32)8
2022-2(31)8
2022-1(30)8
2021-4(29)7
2021-3(28)8
2021-2(27)10
2021-1(26)10
2020-4(25)10
2020-3(24)11
2020-2(23)12
2020-1(22)12
2019-4(21)12
2019-3(20)12
2019-1(18)10
2018-4(17)10
2018-3(16)10
2018-2(15)10
2018-1(14)10
2017-4(13)10
2017-3(12)10
2017-2(11)10
2017-1(10)10
2016-4(9)10
2016-3(8)10
2016-2(7)10
2016-1(6)10
2015-2(5)10
2015-1(4)12
2014-2(3)10
2014-1(2)13
2013-1(1)9

АРХИВ ВЫПУСКОВ

Это интересно

ЖУРНАЛ • НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ

«НАУКА. ОБЩЕСТВО. ОБОРОНА»

Nauka. Obŝestvo. Oborona