В мае-июне газета «Военно-промышленный курьер» (ВПК) опубликовала цикл статей президента Академии военных наук, генерала армии Махмута Гареева, посвященных широкому кругу проблем военного дела. Однако ряд положений, изложенных в них, вызвал бурную полемику, в которой были высказаны диаметрально противоположные суждения. Предлагаем вниманию читателей развернутый отклик Степана Андреевича Тюшкевича на выступление Махмута Ахметовича.

 

С точки зрения Степана Тюшкевича, статья Махмута Гареева «Вырвать ересь с корнем» (ВПК. №21 (489) за 5 июня 2013 г.) содержит неоднозначные суждения об объекте и предмете военной науки. С одной стороны, Махмут Ахметович утверждает, что процессы дифференциации и интеграции наук делают необходимым системное рассмотрение различных проблем, но с другой – выступает как догматик, фактически объявляя ересью предложения о создании большой, интегральной, «мегавоенной» науки.

Хорошо зная, как поступали в прошлом с еретиками разнообразные поборники «чистоты учения», признаюсь, что испытываю сложные чувства к подобной лексике. Впрочем, дело не столько в ней, сколько в той разрухе в головах, о которой так ярко писал Михаил Булгаков и плоды которой мы пожинаем сегодня.

 

Никто не спорит, что войну как сложное и многогранное общественно-политическое явление изучают многие естественные науки и каждая имеет свой предмет исследования. Например, философия рассматривает главным образом философские аспекты происхождения, сущности, характера и содержания войн, выясняет их место в жизни народов и государств, взаимосвязь войны и мира. Со своих позиций войну изучают социология, политология, психология, география, экономика. Но разве из этого следует, что не должно быть науки, занимающейся войной в целом как комплексным явлением? И военная наука – первый и естественный кандидат на эту роль. Другое дело, что не все этого хотят. Однако боязнь брать на себя ответственность в сочетании со стремлением уйти от реальных проблем, скрывая их за ворохом банальностей, это путь в никуда.

 

Кризис жанра

 

Сегодня мало кто решится утверждать, что мы имеем сложившуюся научную теорию современной и будущей войны. Разумеется, предположений на этот счет высказывается немало. Но научная теория должна давать целостное, а не фрагментарное представление о закономерностях и существенных связях изучаемой области действительности. Она является формой синтетического знания, когда не только гипотезы, но и открытые с их помощью законы утрачивают свою автономность и становятся элементами единой системы. И вот этого как раз и нет. Почему? Неужели некому решить данную актуальную задачу?

 

К счастью, это не так. Квалифицированные кадры в стране, безусловно, сохранились, несмотря на многочисленные издержки хаотических реформ в системе военной науки и образования. Преимущественно они сосредоточены в военных НИИ и вузах, но надо вспомнить и негосударственные общественные организации. Например, Академия военных наук, бессменным президентом которой является Махмут Гареев, существует уже без малого 20 лет. Она объединяет в своих рядах многие сотни талантливых ученых из числа как действующих военных, так и офицеров запаса, при этом одно из отделений академии носит название «Общее учение о войне и армии» и занимается соответствующей тематикой. Однако результаты работы пока не впечатляют, что не случайно: отечественная военная наука все еще не вышла из кризиса, в который вступила в конце минувшего века. Причин этому много, выделю лишь основные.

 

Во-первых, военная наука оказалась почти невостребованной в ходе военных реформ, проводимых в постсоветской России. Отсутствие естественных связей с практикой с неизбежностью вызвало негативный эффект.

 

Во-вторых, ряд военных теоретиков и деятелей по недомыслию или в силу конъюнктурных соображений отказались от философской составляющей учения о войне и армии (напугала марксистско-ленинская риторика?), а тем самым и от проверенных положений методологии военной науки, игравших в целом позитивную роль в военно-научном познании.

 

В-третьих, кризисное состояние военной науки возникло и потому, что такой учебной дисциплины не было и нет ни в одном военно-учебном заведении: военными кадрами она целенаправленно и систематически не изучается. К тому же многие ученые – специалисты в области военной теории оказались не у дел в результате непрерывных реорганизаций и сокращений.

 

Все это вместе взятое отразилось в числе прочего и на понимании содержания военной науки.

 

Определенная путаница.

Сегодня нет единства даже в отношении определения науки о войне

 

Судите сами: во 2-м томе Военной энциклопедии говорится: «Военная наука исследует проблемы вооруженной борьбы с учетом зависимости ее хода и исхода от соотношения экономических, морально-политических, научно-технических и военных возможностей воюющих сторон, ее формы, способов подготовки и ведения в стратегическом, оперативном и тактическом масштабах; состав, организацию и техническое оснащение ВС; проблемы воинского обучения и воспитания, подготовки населения и мобилизационных ресурсов к войне; содержание, формы и методы управления (руководства) войсками (силами) в мирное и военное время; взаимосвязь войны и вооруженной борьбы с политикой и экономикой, а также их влияние на политическое и экономическое обеспечение строительства, подготовки и боевого применения ВС».

 

В труде, изданном ВАГШ, утверждается, что военная наука – это «система знаний о военно-стратегическом характере войны, путях ее предотвращения, подготовке вооруженных сил и страны к отражению агрессии, закономерностях, принципах и способах вооруженной борьбы в защиту нашего государства». Есть и такая позиция: «Военная наука – это система знаний о характере и законах войны, основах военного строительства, путях обеспечения военной безопасности государства и подготовки вооруженных сил к вооруженной борьбе, формах и способах ее ведения» («Военная мысль», 1994, № 9, стр. 39).

 

По мнению некоторых авторов «Военной мысли», «военная наука – сфера человеческой (другой вариант – область исследовательской) деятельности, направленная на познание свойств, отношений, принципов, закономерностей и законов явлений, процессов и предметов войн и военного дела». Другие полагают, что военная наука – это «система знаний о характере, подготовке и ведении вооруженной борьбы, опирающаяся на достижения военно-научной мысли, признанные определенным научным сообществом как основа для дальнейшей практической деятельности». Или что военная наука – это система знаний о войне и военной безопасности в совокупности взаимосвязанных ее составных частей: общей теории, теории военного искусства вооружений, воспитания и т. д.

 

Есть и иные определения военной науки, но все они мало чем отличаются от уже приведенных. Важно отметить, что практически во всех вариантах присутствует полное или частичное отождествление объекта военной науки и ее предмета. Гареев в этот вопрос ясности не вносит. Впрочем, в качестве предмета военной науки он определенно называет вооруженную борьбу, а далее пишет следующее: «Современная военная наука представляет собой систему знаний о законах и характере войны, подготовке государства к ней, строительстве вооруженных сил и способах ведения вооруженной борьбы.

 

Иногда ее определяют как науку об искусстве ведения войны. Но военная наука – это область духовного явления, система теоретических знаний о войне. Военное искусство – это сфера практической деятельности, умение применять знания с учетом конкретных условий обстановки, где кроме знаний необходимы еще развитое творческое мышление, высокие организаторские и волевые качества, способные обеспечить проведение в жизнь принятых решений и добиться победы.

 

При предметной классификации отраслей, осуществляемой в соответствии с познаваемыми закономерностями, военная наука включает следующие теории: общую – общие основы военной науки, военного искусства, строительства ВС, воинского обучения и воспитания, военной экономики и тыла ВС, а также историю войн, военного искусства и вооруженных сил» («ВПК», № 21, 2013).

 

Ловушки обобщения

 

Оценивая вышеприведенные суждения, приходишь к определенным выводам. Утверждение о том, что предметом военной науки является вооруженная борьба, можно, наверное, принять за некий обобщающий образ, уместный в торжественной речи или в художественном произведении. Однако рассматриваемые в статье вопросы, а также значимый статус автора и главное – пафос статьи настоятельно требуют большей точности и определенности.

 

С позиции научной рациональности правильным является положение о том, что предметом любой науки являются закономерности, качественные параметры, отличительные свойства, характер связей рассматриваемого фрагмента универсума (вещи, явления, процесса, системы и т. д.), то есть объекта научного исследования, которые отражают сущность этого объекта, позволяют делать выводы о его природе и обоснованные предположения (прогноз) в отношении его развития.

 

Если же не стремиться к научной рациональности, легко впасть в противоречие. И действительно, Гареев в следующем же абзаце оказывается в выстроенной самим ловушке, заявляя, что современная военная наука представляет собой систему знаний о законах и характере войны, подготовке государства к ней, строительстве вооруженных сил. Как видно из текста, это не опечатка, не какая-то оговорка, а позиция автора, согласно которой здравомыслящий человек как бы вынужден поставить знак равенства между «вооруженной борьбой» и «подготовкой государства к войне», «строительством вооруженных сил» и «войной».

 

Между тем любой, даже мало-мальски подготовленный специалист в сфере военной теории или в области военной безопасности вряд ли будет утверждать, что «война» (особое состояние общества) это и есть «вооруженная борьба» (взаимодействие, как правило, войск или вооруженных формирований, призванных силой оружия, тактического и оперативного превосходства, профессиональной подготовки и других компонентов уничтожить противника или вынудить его сдаться).

 

Не о подобных ли ересях и их носителях говорит Махмут Гареев, заявляя, что они «путают военное дело, военного человека и предмет военной науки». К сказанному следует добавить: с позиции научной рациональности также нельзя согласиться с уважаемым автором и в том, что военная наука включает в себя «историю войн, военного искусства и вооруженных сил».

 

Подавляющая часть научной военной общественности уже давно отказалась от подобных взглядов, справедливо полагая, что теоретическое познание и историческое познание взаимосвязаны, но не отношениями субординации. Поэтому уже не одно столетие существуют как военная наука, так и военная история. И развиваются они относительно самостоятельно, при этом тесно взаимодействуя и обогащая друг друга.

 

Пути взаимодействия

 

Содержание и тон статьи «Вырвать ересь с корнем» позволяют говорить о том, что ее автор недооценивает значение и роль философии вообще и ее диалектико-материалистической модели в частности. Таким образом, мы снова имеем дело с фактором – причиной кризиса военной науки. Президент АВН, особенно не вдаваясь в конкретику, завуалированно упрекает военных философов в том, что они не так, как ему хотелось бы, решают отдельные военно-теоретические проблемы. Что ж, имеет право.

 

Но может быть, Гарееву стоило хотя бы попытаться обозначить пути взаимодействия военных теоретиков с военными философами? Убежден, что именно сейчас, в начале третьего тысячелетия в условиях происходящего на наших глазах переформатирования международных отношений для военной науки особое значение приобретает именно философско-методологическое осмысление направлений дальнейшего развития военной теории, а также перспективы складывания постклассической, «мегавоенной» науки.

 

Очевидно, что адекватное понимание войны, ее причин, характера, содержания непосредственно зависит от степени понимания природы общества, его сущности, мотивов человеческой деятельности. Речь идет не о деталях, оставим их профильным специалистам, но о сути.

Философская составляющая военной науки призвана рационально отразить деятельность людей по использованию военных и невоенных средств в ходе вооруженной борьбы и войны в целом в новых исторических условиях, детерминированных и революцией в военном деле, и ядерным противостоянием, и холодной войной, и геополитическими сдвигами, происходящими в мире, и борьбой цивилизаций, и системным кризисом, и очередными переменами в формах и способах ведения войн.

 

В постсоветской России более рельефно стали проступать дисбаланс и аберрация трех элементов, составляющих духовную сферу общества, – образования, науки и культуры. Это отклонение от нормы в значительной степени объясняется содержанием и первыми результатами соответствующих реформ, которые замышлялись как средство улучшить ситуацию, но пока вызвали обратный эффект. В результате мы имеем дело с многочисленными деформациями интеллектуального, мировоззренческого, морального, духовного характера, причем не только на индивидуальном, но и на групповом уровне. Это явным образом сказывается на военном деле в целом и на военной науке в том числе.

 

Самостоятельная дисциплина

 

Что же делать? Можно до бесконечности ждать позитивных перемен сверху, а можно инициировать их снизу. Для начала нужно объединиться, определить приоритеты и сконцентрировать силы на важнейших направлениях. В этом Махмут Гареев абсолютно прав.

 

Отечественная военная наука призвана в самое ближайшее время предложить пути адекватного решения наиболее острых проблем военного дела. И прежде всего выработать наконец полноценную теорию современной войны, которая, что уже ясно даже обывателю, во многом отличается от своей классической версии.

 

Автором этой статьи неоднократно предлагалось ввести в ввузах изучение «Основ военной науки» как самостоятельной учебной дисциплины. Соответствующего решения пока нет, поэтому считаю необходимым вновь высказать эту идею. В «Основы» следует включить темы, раскрывающие основные этапы развития отечественной военной науки, ее предмет и структуру, понятия, категории, принципы и методы, направления и школы, теоретические взгляды на войну и мир, армию, военную мощь, на законы войны и вооруженной борьбы, теории управления вооруженными силами, стратегии, оперативного искусства, тактики, воинского обучения и воспитания, вооружения, военной экономики.

 

Этот учебный курс поможет обучающимся более эффективно овладеть военным делом, будет способствовать подготовке высокообразованных, по-настоящему культурных офицеров, а не просто узких специалистов, как это, к сожалению, происходит сегодня.

 

В связи с этим хочу подчеркнуть: образование и воспитание в системе человеческих ценностей имеют абсолютный характер. Помимо всего прочего, они есть необходимое условие формирования и реализации представления о смысле жизни. Без преодоления ложных смыслов невозможно не то, что развитие – само выживание. Это подтверждено всей прошлой историей, а в сжатом, концентрированном виде – победой советского народа в Великой Отечественной войне.

 

Таковы некоторые соображения по поводу статьи генерала армии Махмута Гареева «Вырвать ересь с корнем». Надеюсь, что полемические моменты моего отклика не помешают читателю увидеть главное: нашу общую заинтересованность в поступательном развитии военной науки и ее эффективном служении военной практике. Пользуясь случаем, хочу особо поблагодарить Махмута Ахметовича Гареева за активную гражданскую позицию, настойчивость и последовательность в отстаивании государственных и общественных интересов.