Наука. Общество. Оборона (noo-journal.ru). - 2017. - № 2 (11)

DOI: 10.24411/2311-1763-2017-00019

Аннотация. В статье рассматривается восприятие и оценка феномена моды в зависимости от соответствующих онтологических и социально-философских представлений. Показывается, что для мыслителей, которые придерживаются рационально-идеалистической традиции, характерна критически-отрицательная оценка данного явления, тогда как мыслители эмпириче-ски-индивидуалистического направления оценивают моду в рамках представлений об  обществе как самоорганизующейся системе.

Ключевые слова: мода, массовая культура, экономическая теория, социальная философия.

Summury. The paper deals with considers the perception and evaluation of the phe-nomenon of fashion depending on the corresponding ontological and socio-philosophical notions. It is shown that for thinkers who adhere to the ra-tionally idealistic tradition, a critically-negative evaluation of this phenome-non is characteristic, whereas thinkers of an empirical-individualistic trend assess fashion in the framework of ideas about society as a self-organizing system.

Keywords: fashion, mass culture, economic theory, social philosophy.

Несмотря на распространенность такого понятия как «психология моды» говорить в последней, имея в виду более или менее длительную временную перспективу, следует с большой осторожностью. Дело в том, что мода – это социокультурный феномен, который возникает и изменяется в рамках длительной исторической перспективы и поэтому его нельзя напрямую связывать с теми или иными особенностями психики человека.

Еще В. Виндельбанд указывал на то, что изучение определенных систем ценностей и норм, закономерностей их генезиса и изменения (феномен моды, как раз принадлежит к последним) – это отдельная сфера знания, которая, с одной стороны, не противоречит психологии с ее методами исследования ощущений, восприятий, памяти, и т.д., но которая, с другой стороны, и не может быть сведена к последней, так как в рамках относительно неизменных и одинаковых психических способностей человека могут существовать совершенно различные и даже исключающие друг друга системы ценностей и оценок. «Система норм представляет собой отбор из необозримого многообразия комбинаций, в которых могут проявляться соответственно индивидуальным условиям естественные законы психической жизни. Законы логики – отбор из возможных форм ассоциации представлений, законы этики – отбор из возможных форм мотивации; законы эстетики – отбор из возможных форм чувствования» [1, с. 193].

Такой же позиции придерживался и Н. Элиас, который показал зависимость представлений о норме как системе самоочевидных и поэтому кажущихся естественными переживаний от соответствующего социально-культурного и историко-экономического контекста. По его словам, «поскольку «опыт самого себя» кажется непосредственно данным и очевидным, то упускается свидетельство того, что сама эта форма опыта ограничивается определенными обществами и связана с определенными видами взаимоотношений между людьми» [2, с. 32].

Исходя из представления об эпифеноменальном характере норм, следует предположить, что их интерпретация и оценка в значительной мере будет зависеть от соответствующих социально-онтологических представлений и установок, которые явно или не явно разделяют соответствующие исследователи. Последнее в полной мере относится и к интерпретации такого социокультурного феномена, как мода.

Если обратиться к работам мыслителей, которые принадлежали к идеалистически-трансцендентальному направлению в истории философской мысли и для которой характерно, во-первых, представление о двойственном характере действительности как иерархии вечно изменяющихся явлений и скрытой за ними неизменной сущности и, во-вторых, представление о линейной рациональности и конечной целесообразности всего сущего, то с большой долей уверенности можно сказать, что в рамках подобных представлений такой подвижный и постоянно изменяющийся феномен, как мода никогда не мог бы получить слишком высокой оценки. По словам Л. Свендсена, современного исследователя философских представлений о моде, последняя никогда не была слишком популярной темой для философии. «То, что последняя относилась к моде пренебрежительно, объяснялось тем, что из-за своей поверхностности данный феномен не заслуживает серьезного изучения» [3, с. 21].

Зарождение такого типа представлений о моде можно обнаружить уже в работах Платона, который исходя из различия между скрытой, но, по его мнению, подлинной реальностью идеального и эфемерной чувственной видимостью, считал красоту, связанную с ношением одеждой, кажущейся и обманчивой, так как «последняя … заставляет предметы казаться прекраснее, чем они есть на самом деле, и не позволяет видеть их такими, каковы они есть» [4, с. 402].

Сходных воззрений придерживался и И. Кант, который, как известно, утверждал, что мода «от-носится к рубрике тщеславия, так как в [ее] цели нет внутренней ценности; точно так же она относится и к рубрике глупости, так как при этом имеется некоторое принуждение – поступать в рабской зависимости исключительно от примера, который дают нам в обществе многие» [5, с.489]. Такая оценка философом моды является следствием его трансцендентальной установки в области эстетики и этики, когда, в частности, «эстетическое понимается в тесной связи с умозрительным и интеллектуальным» [6, с. 108] (что плохо совместимо с изменчивостью, которая характерна для моды), а морально значимое зависит от фактора свободного выбора (что, соответственно, также плохо совместимо с принципом подражания, который как раз и характерен для поведения в условиях такого коллективного выбора, как «мода»).

Что касается исследования моды в рамках социологии, то последняя здесь рассматривается главным образом в связи с выполнением ей функции социальной дифференциации сословий и классов (что характерно для предметного поля данной науки), однако и здесь оценка этого феномена в значительной степени связана с социально-онтологическими представлениями исследователей. В частности, по словам Г. Зиммеля, «полярные колебания, с которыми современная экономика в значительной степени научилась бороться и от которых она стремится к совершенно новым устройствам и образованиям, в областях, непосредственно подчиненных моде, все еще господствуют. Форма лихорадочного изменения здесь настолько существенна, что оказывается в логическом противоречии с тенденциями развития современной экономики» [7, с. 288 - 289]. Исходя из этих слов, можно предположить, что Зиммель негативно относится к той изменчивости, которую принято связывать с модой, так как видит в этом противоречие с принципами плановой организации хозяйственной деятельности, странником которой он, видимо, и является.

Сходным образом оценивает моду Т. Веблен, по мнению которого дифференцирующая функция последней, выступающая в специфической форме демонстративного потребления, с помощью которой богатые классы маркируют свой статус, является признаком нерациональности в организации общества. По словам американского экономиста, «значительная часть привлекательности, свойственной лакированной обуви, безупречному белью, сияющей шляпе … идет от того, что в них содержится многозначительный намек: их владелец, так одетый, не может быть причастным ни к какому занятию, … представляющему собой ка-кую-нибудь общественную пользу» [8, с. 186 - 187].

Сходную логику противопоставления высокого и более низкого или, в данном случае, «подлинного искусства», которое движимо постижением совершенного идеала, и поверхностной, быстро изменяющейся коммерчески ориентированной модой можно обнаружить в работах В. Зомбарта и Т. Адорно. В частности, по мнению первого, интересы художника и предпринимателя всегда диаметрально противоположны и «худшее требование, которое только может поставить предприниматель художнику, – это требование, чтобы его модели производили сенсацию на публике, чтобы они к тому же были всегда новы, неслыханно новы и оригинальны» [9, с. 565 - 566]. По словам второго, «в условиях существующей в наши дни зависимости моды от интересов прибыли и ее тесных связей с капиталистическим производством … мода есть постоянное признание искусства в том, что не то, за что себя выдает и чем оно должно быть по своей идее» [10, с. 450].

Тема связи моды и экономики находится в центре внимания также и Ж. Бодрийяра, который действительно интерпретирует первую в рамках онтологических координат. По мнению Бодрийяра, между современной модой и экономикой есть глубинное структурное сходства, которое проявляется в общем отрыве от реальности каждой из них. По его словам, вследствие того, что «в знаках моды нет больше никакой внутренней детерминированности», последняя «представляет собой завершающую форму политической экономии – тот цикл, где отменяется линейный характер товара» [11, с. 169]. С точки зрения философа, подобный отрыв воображаемого от реальности, появление знаков без референтов (в случае экономики – это товары в отсутствии труда как эквивалента стоимости, а в случае моды – знаки, которые ничего не обозначают кроме самих себя) является признаком «разгрома разума», «ликвидации смысла» и «распада рациональности». Если Бодрийяр исчезновение дифференцирующей функции моды и отсутствие референта в знаках последней связывает с ситуацией в экономике, то для другого философа – Ж. Липовецки – тема моды связана с областью политики, точнее с угасанием интереса к последней. По мнению Липовецки, для современного постмодернистского общества с его открытостью и плюрализмом характерен индивидуалистический стандарт «жизни без категорических императивов, которую можно стоить согласно индивидуальным устремлениям» [12, с. 36].

В условиях снижения интереса масс ко всему великому и трансцендентному и перед лицом все более распространяющегося гедонизма мода начинает выступать в качестве приемлемого способа самовыражения и даже определённого вида социальной активности. «Императив моды не в том, чтобы рассказывать сказки или внушать грезы, а в том, чтобы вносить перемены, перемены ради перемен; так что мода существует лишь благодаря этому непрерывному процессу смены форм. При этом она выражает сущность наших исторических систем, …. демонстрируя их функционирование в условиях игры и беззаботности» [12, с. 226].

Следует заметить, что хотя подобное критическое восприятие моды и преобладает в рамках традиционного социально-философского дискурса, который, сознавая это или нет, ориентируется на трансцендентально-идеалистический стандарт, однако оно не является единственным. Совершенно другой тип мышления об обществе берет свое начало в та-ком направлении исследования социального, как политическая экономия. Принципиальное отличие этой традиции от той, которая ориентирована на трансцендентальноидеалистический стандарт, состоит в ее подчеркнутом эмпиризме, признании человека в качестве существа, которое следует собственным интересам и совершенно иной модели рациональности, в основе которой лежит идея спонтанного порядка. «Политическая экономия, будучи альтернативным проектом исследования социального мира … изначально была гораздо более реалистичной и более внимательной к особенностям человеческой природы» [13, с. 24]. Как известно одним из первых потенциал нового подхода к исследованию социальной реальности осознал Б. Мандевиль, который в противоположности устоявшимся представлениям о человеке и обществе (отстаиваемым, например, Т. Гоббсом [14]) высказал скандальную для своего времени мысль о том, что пристрастие к порочной жизни отдельных членов общества – в частности, в виде стремления к роскоши – может быть благом для общества как целого, так как удовлетворение таких потребностей немногих будет способствовать обеспечению занятости значительного числа людей и тем самым повысит уровень общего благосостояния. В «Басне о пчелах» эта мысль выражена следующим образом:

«К тому ж у этого народа на все менялась быстро мода;

Сей странный к перемене пыл торговли двигателем был.

В еде, в одежде, в развлеченье – во всем стремились к перемене;

И образцы новейших мод уж забывались через год.

Сменяя в обществе порядки, в нем устраняли недостатки;

В итоге славным пчелам зло благополучие несло» [15, с. 15].

Очевидно, что в рамках такого подхода феномен моды получает совсем другую оценку, чем это возможно в случае интерпретации последней в рамках классической философии с ее ориентацией на трансцендентальный идеал.

Выбор между различным типом систем организации хозяйства можно определить как основной философский вопрос экономики. Не ставя перед собой здесь задачу дать ответ на данный вопрос, мы, тем не менее, постарались показать, как проявляется решение данного вопроса при оценке такого феномена массой культуры, как мода.

Список литературы и источников

1. Виндельбанд В. Нормы и законы природы. - Виндельбанд В. Избранное: Дух и история. М.: Юрист, 1995. – 687 с.
2. Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. Том 1. Изменения в поведении высшего слоя мирян в странах Запада. М.; СПб.: Университетская книга, 2001. – 332 с.
3. Свендсен Л. Философия моды. М.: Прогресс-Традиция, 2007. – 256 с.
4. Платон. Гиппий Больший. - Платон. Собрание сочинений в 4 т.: Т. I. М.: Мысль, 1990. – 860 с.
5. Кант И. Антропология с прагматической точки зрения. - Кант И. Сочинения в 6 т.: Т 6. М.: Мысль, 1966. – 743 с.
6. Смирнова А.П. Интерпретация эстетических феноменов с точки зрения натурализма. - Вестник ИНЖЭКОНа. Серия: Гуманитарные науки. 2011. № 4. С. 108 – 111.
7. Зиммель Г. Мода. - Зиммель Г. Избранное. Т. 2. Созерцание жизни. М.: Юрист, 1996. – 607 с.
8. Веблен Т. Теория праздного класса. М.: Прогресс, 1984. – 367 с.
9. Зомбарт В. Художественная промышленность и культура. - Зомбарт В. Собрание сочинений в 3 т.: Т. 1. М.: Издательство «Владимир Даль», 2005. – 640 с.
10. Адорно Т. Эстетическая теория. М.: Республика, 2001. – 527 с.
11. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет, КДУ, 2006. – 389 с.
12. Липовецки Ж. Эра пустоты. Эссе о современном индивидуализме. М.: Издательство «Владимир Даль», 2001. – 336 с.
13. Леонов В.Е. Аналогия с физикой и логикой как риторический аргумент экономической теории и попытки его преодоления. -Петербургский экономический журнал. 2013. № 4. С. 22 – 27.
14. Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского. - Гоббс Т. Сочинения в двух томах. Т. 2. М.: Мысль, 1991. – 731 с.
15. Мандевиль Б. Басня о пчелах, или Пороки частных лиц – блага для общества. М.: Наука, 2000. – 291 с.

Наука. Общество. Оборона (noo-journal.ru). - 2017. - № 2 (11)