УДК: 94(47):7.05 + 77 + 929 Клуцис

DOI: 10.24412/2311-1763-2021-2-17-17

Для цитирования: Максименко Е. П. «Марш пятилетки» в зеркале фотомонтажа: опыт исторической интерпретации  советских плакатов начала 1930-х гг. (на примере работ Густава Клуциса «Вернем угольный долг стране» и «Реальность нашей программы»). Наука. Общество. Оборона. 2021. Т. 9. № 2(27). С. 17-17. DOI: 10.24412/2311-1763-2021-2-17-17.

For citation:  Maksimenko E. P. «The March of the five-year plan» in the mirror of photomontage: the experience of historical interpretation of Soviet posters of the early 1930s (on the example of the artworks of Gustav Klutsis «We will return the coal debt to the country» and «The reality of our program»). Nauka. Obŝestvo. Oborona = Science. Society. Defense. Moscow. 2021;9(2):17-17. (In Russ.) 

DOI: 10.24412/2311-1763-2021-2-17-17.

Конфликт интересов:  О конфликте интересов, связанном с этой статьей, не сообщалось.

Conflict of Interest: No conflict of interest related to this article has been reported.

ИСКУССТВО: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Оригинальная статья

 «Марш пятилетки» в зеркале фотомонтажа:

опыт исторической интерпретации советских плакатов

начала 1930-х гг. (на примере работ Густава Клуциса «Вернем угольный долг стране» и «Реальность нашей программы»)

Е. П. Максименко¹

¹ Национальный исследовательский технологический университет «МИСиС»,

г. Москва, Российская Федерация,

ORCID: https://orcid.org/0000-0002-8012-2328, e-mail: maksimenko.ep@misis.ru

Аннотация:

Заслуженный успех многих художественных произведений советского агитационного искусства напрямую зависел от высокой степени их коммуникативности, то есть способности, умения художника понятно и доходчиво донести до аудитории заключенные в его работе идеи и смыслы. В статье произведена попытка интерпретации агитационных плакатов периода первой пятилетки как особого вида «текстов», обладающих большим коммуникативным потенциалом. При проведении историко-визуального исследования ряд плакатов известного художника-графика Г. Г. Клуциса (1895 – 1938) был проанализирован с помощью метода дискурсивной интерпретации визуальных объектов, позволившего рассматривать эти плакаты как акт коммуникации со зрителем с целью пропаганды текущей политики партии в области индустрии. Помимо рассмотрения собирательных или вполне конкретных персонажей, выбранных художником в качестве героев плакатов, исследование включало в себя анализ, интерпретацию, раскодирование содержания плакатов на основе выделения визуальных элементов (в частности, орудий труда, предметов гардероба), существенных с точки зрения поставленных художником проблем. Также освещается исторический контекст, в котором были созданы и существовали рассматриваемые агитационные произведения, непосредственный документальный источник, давший импульс созданию рассматриваемых произведений, общественная и творческая позиция, занимаемая самим Г. Г. Клуцисом. Кроме того, в статье рассматриваются визуальные военные и революционные метафоры, широко применяемые Г. Г. Клуцисом для усиления пропагандистского эффекта создаваемых им плакатов на промышленную тему.

 Ключевые слова: 

 визуальная пропаганда, визуальный образ, контекст, интерпретация, военная метафора, «текущие политкампании», «генеральная линия партии»,  трудовые ресурсы,

Г. Клуцис, И. Сталин

ВВЕДЕНИЕ

История советской визуальной пропаганды насыщена успешными примерами плакатов, которые, будучи функциональными произведениями, ориентированными на использование в агитационно-пропагандистских целях, в то же время имеют свой собственный художественный аспект, собственную эстетическую ценность. Одну из самых заметных страниц в яркую историю советского агитпропа вписал художник-плакатист Густав Клуцис, изобретательно и талантливо пропагандировавший идеи, в которые верил сам.

АВТОР

«Визуальное послание», пришедшее к нам из прошлого, нельзя верно интерпретировать без учета факторов, связанных с личностью автора – его общественной позицией (классовой, культурной, половозрастной), с поставленной им целью и пр. Клуцис являлся представителем поколения, чье мировоззрение сформировали революции и войны, которые одновременно повлияли и на профессиональное становление художника. Он родился в январе 1895 г. в городке Руиена на территории нынешней Латвии. Отец работал в лесной артели. Семья была многодетной и, помогая  родителям, Густав уже с девяти лет трудился по найму на хуторах, учиться приходилось зимой. В результате событий революционного 1905 г. «брат Клуциса "был арестован и осужден на каторгу (15 лет) как активный вождь революционного движения 1905 года в Латвии". После ареста брата Густав был вовлечен в революционную деятельность – он занимался распространением прокламаций» [4]. В 1915 г. молодого человека призвали в армию, служил он в Петрограде. Принимал участие в свержении самодержавия в феврале 1917 г., после Октябрьской революции вступил добровольцем в команду пулеметчиков 9-го латышского стрелкового полка, охранявшего советское правительство в Смольном, а после переезда правительства в Москву состоял в охране Совнаркома и ВЦИКа в Московском Кремле. В 1919 г. Клуцис стал членом ВКП(б) [4].

Еще в Латвии у юноши проявилось «сознательное и упорное желание учиться рисованию и живописи» [4]. Рижская городская художественная школа, Рисовальная школа Императорского общества поощрения художеств в Петрограде, Свободные художественные мастерские – ВХУТЕМАС в Москве, обучение у К. Малевича и Э. Лисицкого – основные этапы его профессионального становления. Даже время службы в стрелковом полку не только не стало перерывом в творческом развитии художника, а, напротив, придало ему определенный импульс. В 1918 г. «с целью дать возможность пополнить свои знания и при необходимости содействовать художественным работам» [4] Клуцис участвовал в создании кружка молодых художников «Daile», а затем в организации выставки художников 9-го латышского стрелкового советского полка в Московском Кремле, где его собственные работы были представлены в отдельном зале.  Видимо, в этот период и формируется у него потребность стать «художником совершенно нового типа – общественником, специалистом по массовой политической и культурной работе»  [6, с. 120-121].

В поисках «новой сильной революционной формы» [4], способной «удовлетворять массовые агитпотребности революции» [6, с. 120], придающей агитационному искусству необходимую «остроту впечатления», Клуцис обращается к возможностям фотомонтажа.

Этот метод позволил художнику достичь высоких творческих вершин в области политического плаката. Справедливо оценивая визуальный образ как крайне эффективное средство пропаганды, сам Клуцис считал метод фотомонтажа «наиболее убедительным документальным методом информирования широких масс» [7, с. 100]. Ярый поборник революционного искусства, «искусства социалистической стройки» [6, с. 119], график видел прогрессивность фотомонтажа как «новейшего метода» в  использовании политического лозунга, фото и цвета [6, с. 126]. Эти «новые» виды искусства он противопоставлял неактуальным, по его мнению, в решении агитационно-пропагандистских задач времени «старым» видам, то есть рисунку, живописи и гравюре. Цель создания своих графических работ художник сформулировал вполне определенно – «выразить нужную тему, заставить фото, лозунг и цвет служить задачам классовой борьбы, заставить фото рассказывать, агитировать, объяснять» [6, с. 123]. С точки зрения Клуциса, фотомонтаж представлял собой универсальный «метод массового воздействия», которым могли воспользоваться пропагандисты любого возраста и уровня профессионализма – от пионеров, выпускающих стенгазету до художников, оформляющих «выставки текущих политкампаний» [6, с. 120].

ШЕДЕВР

Ответом на одну из таких политкампаний стал знаковый в творчестве Клуциса плакат «Вернем угольный долг стране» (рис. 1), представленный им на состоявшейся в мае – июне 1930 г. в московском Парке культуры и отдыха выставке объединения «Октябрь» (1) [10, с. 102]. Плакат, посвященный проблемам угольной отрасли, наряду с еще более чем десятком выставленных Клуцисом работ (в том числе «Выполним план великих работ», «На штурм 3-го года пятилетки»), выдвинул художника фотомонтажа в ряд ведущих мастеров политического плаката в СССР.

«Подобно тому, как любой письменный текст можно "расшифровать" только в контексте дискурса, в котором он возник, так и изображение… также становится понятным только в соответствующем дискурсе, и задача историка в том, чтобы "разгадать", "расшифровать" содержащееся в изображении послание», – справедливо отмечает в методологической статье по проблемам визуальной истории А. Б. Соколов [13, с. 11]. Плакат «Вернем угольный долг стране» посвящен тринадцатой годовщине Октябрьской революции, но его создание связано с конкретной исторической ситуацией, сложившейся на тот момент в угольной промышленности. Каменному углю первая пятилетка (1928-1932 гг.) отводила роль «центрального звена топливного плана страны», но вместо достижения темпов, опережающих развитие других отраслей экономики, угольная отрасль угрожала сыграть роль фактора, сдерживающего темпы форсированной индустриализации. С началом 1930-х гг. в официальных документах часто используется термин «угольный прорыв», связанный с невыполнением в срок и с должной полнотой не только квартальных, но и ежемесячных производственных программ.

Стремясь оформлять «ударные политические темы методами фотомонтажа» [6, с.  126], Клуцис создал, возможно, свой лучший плакат на тему пятилетки, предложив простое и лаконичное образно-символическое отражение «повестки дня» угольной отрасли. Прибегая к визуальной военной метафоре, художник-пропагандист «проиллюстрировал» в плакате виды руководства страны на успешное «наступление» на «угольном фронте» пятилетки. Высокие темпы индустриализации, обусловленные, прежде всего, интересами государственного выживания, возродили военизированную терминологию периода гражданской войны. «Мобилизация», «фронт», «наступление» – использование этих терминов и стоящих за ними смыслов стало обычным делом при обсуждении вопросов экономического развития. Например, поэт Владимир Маяковский назвал пятилетку «маршем времени». Как будто подтверждая такое сравнение, плечом к плечу, торжественно, словно на военном марше, шагают прямо на зрителя по «активизированному» революционным красным цветом полю плаката шахтеры. На этом своеобразном совместном портрете художник запечатлел троих рабочих-угольщиков, принадлежащих к разным поколениям. Они – рядовые пятилетки, олицетворяющие профессиональные ценности, свойственные прошлому, настоящему и будущему угольной отрасли, а именно опыт, знания, квалификацию, готовность к обучению шахтерскому делу и пр.

Кроме возрастных характеристик идея преемственности отражают и рабочие инструменты каждого шахтера. Самый старший из них как будто пришел из тех времен, когда в отрасли не было никакой механизации, когда вся шахтерская «техника» ограничивалась кайлом, ломом, металлическими клиньями, железной лопатой да тяжелым молотом/кувалдой. Именно «могучий молот» на плече немолодого, но крепкого шахтера символизирует здесь тяжелый немеханизированный труд, избежать которого невозможно даже в наши дни, ведь до сих пор  кувалда нужна, чтобы разбить куски породы и угля, более надежно загнать деревянную стойку и прочего. Тем не менее, успех в ликвидации прорыва государство уже связывало с проведением максимально возможной механизации угледобывающей отрасли. Поэтому более молодых героев плаката художник наделяет передовыми по тем временам рабочими атрибутами шахтерского труда, ассоциирующимися с возможностью во много раз повысить его производительность. Человек в центре шеренги твердо удерживает правой рукой тяжелый буровой механизированный инструмент, а через правое плечо самого молодого шахтера, подобно портупее, предназначенной для ношения оружия, перекинут, скорее всего, свернутый кольцами кабель в гофрированном металлорукаве.

Для повышения силы воздействия плаката, или, выражаясь словами социолога П. Штомпки,  «мобилизации общественных эмоций» [18, с. 76], Клуцис прибегает к применяемому в фотографии и кинематографе эффектному приему многократной экспозиции, когда один и тот же кадр фотоматериала экспонируется несколько раз. Построение плаката позволяло закреплять его листы на поверхности параллельно друг другу, стык в стык, в результате пространство разворачивалось, и вот уже «маршем красных рот» идут плечом к плечу прямо на зрителя не три человека, а полная наступательного порыва шеренга из девяти или даже двенадцати рабочих-угольщиков (рис. 2). 

Плакат Клуциса представляет аудитории правдоподобный сконструированный имидж героев трудовой повседневности, которые уже осознали масштаб своих обязанностей перед государством. Они смотрят на профессию шахтера не как на тяжелую рутинную работу, обеспечивающую пропитание им самим и их семьям, но как на определенную социальную миссию. «Вернем Угольный Долг стране», – это лозунг бескомпромиссного движения вперед лучших представителей серьезной и суровой профессии, ведущих за собой остальных.

«ШЕСТЬ УСЛОВИЙ ПОБЕДЫ»

Агитационное искусство обязано быть всегда актуальным, основанным на реальном фактическом материале или же максимально приближено к реальной ситуации. Подобным требованиям соответствует плакат «Реальность нашей программы» (1931 г.), явившийся откликом Густава Клуциса на речь И. В. Сталина, произнесенную тем на оперативном совещании хозяйственников (2). Это было уже второе за полгода выступление Сталина на подобном мероприятии. Ранее партийный лидер произнес речь «О задачах хозяйственников» на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности, проходившей в Москве в конце января – начале февраля 1931 года. Именно там прозвучали известные высказывания Сталина, призванные стимулировать трудящиеся массы на выполнение пятилетки в четыре года:

• «Нельзя снижать темпы!.. Задержать темпы – это значит отстать. А отсталых бьют»;
• «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут»;
• «Техника в период реконструкции решает всё»;
• «Нет таких крепостей, которых большевики не могли бы взять» и др. [15].

Выдвинутые Сталиным политические лозунги являлись выражением требования безусловного выполнения плана 1931 г. как залога досрочного выполнения заданий первой пятилетки. В то же время, по мнению историка О. В. Хлевнюка, с точки зрения реальных шагов к данной цели наиболее радикальные предложения содержала речь Председателя ВСНХ СССР Г. К. Орджоникидзе [17, с.113] (3). Своеобразный реванш Сталина состоялся на новом совещании хозяйственников ВСНХ СССР и Народного комиссариата снабжения 22–23 июня 1931 года. Оно проходило уже в ЦК ВКП (б). По  словам того же О. В. Хлевнюка, «от январского совещания оно отличалось гораздо большей откровенностью и радикальностью выводов» [17, с.116]. Совещание заслушало и обсудило доклад председателя Госплана СССР В. В. Куйбышева о ходе выполнения промышленностью производственной программы. Вновь с большой речью выступил председатель ВСНХ Г. К. Орджоникидзе, поставив ряд конкретных задач по обеспечению дальнейшего подъема промышленности, а также А. И. Микоян, П. П. Постышев, Н.М. Шверник и многие руководители хозяйственных объединений, директора крупных предприятий и начальники строек. По итогам совещания выступил И. В. Сталин. Суммируя и развивая предложения участников обсуждения, он сформулировал целый комплекс хозяйственно-политических мероприятий, направленных на развитие промышленности. В своей программной речи Генсек несколько раз (в развернутой и в сжатой форме) изложил задачи, от реализации которых зависело состояние хозяйственного строительства. В наиболее краткой редакции они прозвучали так:

• «организованно набирать рабочую силу в порядке договоров с колхозами, механизировать труд»;
• «ликвидировать текучесть рабочей силы, уничтожить уравниловку, правильно организовать зарплату, улучшить бытовые условия рабочих»;
• «ликвидировать обезличку, улучшить организацию труда, правильно расставить силы на предприятии»;
• «добиться того, чтобы у рабочего класса СССР была своя собственная производственно-техническая интеллигенция»;
• «изменить отношение к инженерно-техническим силам старой школы, проявлять к ним побольше внимания и заботы, смелее привлекать их к работе»;
• «внедрить и укрепить хозрасчет, поднять внутрипромышленное накопление» [14, с. 55, 60, 64, 69, 73, 76].

С момента первой публикации сталинского выступления в газете «Правда» 5 июля 1931 г. стартовала кампания массовой популяризации «шести условий тов. Сталина» («шести исторических условий тов. Сталина», «шести условий победы тов. Сталина»). Полный текст речи или выдержки из нее распространялись с помощью различной печатной и прочей продукции – брошюр, листовок, открыток, небольших буклетов-памяток с очень кратким изложением тезисов, серий диапозитивов для школьников и т.д.; передовикам вручались знаки «Ударнику выполнения 6 указаний Сталина», а колхозам присваивалось имя «шести условий Сталина».

В развернувшуюся борьбу за «шесть условий победы» вступил и Густав Клуцис. В 1931 году он создает два варианта плаката «Реальность нашей программы», отличающихся друг от друга некоторыми деталями (рис. 3 и 4).

ЛОЗУНГ

Ключом к интерпретации плаката зрителем, лингвистической предпосылкой к коммуникации с ним служит довольно обширная текстовая часть, сконцентрированная графиком в верхней части листа. Поставленные Сталиным задачи изложены максимально кратко и набраны мелким шрифтом:

• «1. Организованно набирать рабочую силу.
• 2. Уничтожить уравниловку.
• 3. Ликвидировать обезличку.
• 4. Создать свою собственную производственно-техническую интеллигенцию.
• 5. Больше внимания к старым специалистам.
• 6. Укрепить хозрасчет».

Очевидно, что в текстовой части Клуцис стремился сосредоточить внимание зрителя не на содержании задач, которое и так всем было хорошо известно, а на выразительном политическом лозунге, пригодном для иллюстрации средствами фотомонтажа. Основой для формирования слогана послужила фраза, произнесенная Сталиным в самом конце его речи о новых задачах хозяйственного строительства: «Реальность нашей программы – это живые люди, это мы с вами, наша воля к труду, наша готовность работать по-новому, наша решимость выполнить план» [14, с. 80]. Художник обрывает фразу Генсека почти на половине, изменяет расстановку знаков препинания и смешивает строчное и прописное написание. В результате небольших трансформаций политический лозунг звучит и выглядит следующим образом (рис. 4):

«Реальность нашей программы

ЭТО – ЖИВЫЕ ЛЮДИ, ЭТО МЫ с ВАМИ».

Выделенный художником текст «позволяет "заякорить" значение, указывая, на что надо обратить внимание» [18, с.81]. Лозунг Клуцис располагает под верхней кромкой плаката. Далее указываются все шесть «условий победы». А своеобразным фундаментом плаката служит изображение, «сконструированное» художником из сфотографированных в полный рост человеческих фигур рабочих (шахтеров и металлургов) и самого Генерального секретаря ВКП(б). Непосредственной причиной для появления на плакате фигур рабочих, представляющих только угольную и металлургическую отрасли промышленности, послужило начало выступления Сталина, где сравнивались показатели выполнения плана промышленностью за 1930 г. и за первые пять месяцев 1931 года. По этим показателям отстающими отраслями с минимальным приростом оказались именно угольная промышленность и черная металлургия – 6-10% роста против 40-50% у передовых отраслей [14, с. 51]. Таким образом, Клуцис прибегает к своеобразному приему – если «считывать» плакат сверху вниз, то есть от лозунга к изображению, речь Генсека как будто «переворачивается» от своего окончания к началу.

Выбранный лозунг обрисовывал суть проблемы, актуальной не просто для хозяйственного развития, но для всего процесса модернизации экономики в СССР, создания собственной мобилизационной модели развития. Проблемы, испытываемые угольной и металлургической отраслями, во многом определялись отсутствием того типа рабочего класса, который смог бы стать основой новой модели «индустриального человека». Фактически, большинство тезисов Сталина посвящены человеческому ресурсу «индустрии социализма», условиям обеспечения предприятий постоянными квалифицированными кадрами.

МАРШ

По плакатному полю торжественным маршем шагают две (рис. 3) или три (рис. 4) шеренги по четыре человека в каждой. Большинство участников марша – это промышленные рабочие, чью профессиональную принадлежность легко определить по вскинутым на плечо инструментам. Судя по количеству отбойных молотков, среди участников трудового марша шахтеры численно преобладают над металлургами.

Работая над композицией плаката, художник еще более очевидно использует милитарную метафору, уподобляя ряды рабочих армейским шеренгам. Настоящий армейский торжественный марш оказывает мощное психологическое воздействие и на тех, кто его наблюдает, и на тех, кто марширует в шеренгах. Марш воинского подразделения проходит после проведения строевого смотра, в ходе которого проверяются одиночная строевая выучка и слаженность строевых действий подразделений, а также внешний вид военнослужащих, наличие и состояние снаряжения, вооружения и военной техники. Коллективный шаг в ногу дисциплинирует участников марша, повышает их ответственность и уверенность в себе, влияет на сплоченность группы, формирует четкость понимания, усиливает наступательный порыв. Марш воодушевляет осознанием сопричастности к единому целому, принадлежности к большому четко функционирующему механизму. 

Советская тяжелая индустрия должна была стать подобным механизмом, функционирующим без сбоев. Но четкой работе крупномасштабного промышленного производства мешали очевидные взаимосвязанные проблемы – текучесть рабочей силы и дефицит постоянных квалифицированных рабочих кадров, недостаточная механизация наиболее тяжелых процессов труда, уравнительная система его оплаты, халатное отношение к технике (дефицитной и дорогостоящей) и прочее. Все  эти проблемы весьма доходчиво были изложены в выступлении Сталина. Переводя слова советского лидера в язык визуальных образов, Клуцис выводит на поле плаката своеобразный «смешанный» пролетарский отряд, описанный в речи как «ведущий»: «В каждой отрасли промышленности, на каждом предприятии, в каждом цехе имеются ведущие группы более или менее квалифицированных рабочих, которых надо закрепить за производством прежде всего и главным образом, если мы действительно хотим обеспечить постоянный состав рабочих на предприятии» [14, с. 58]. 

Форсированная индустриализация была немыслима без достижения высокого уровня социальной ответственности трудовых масс. «Не забывайте, что мы сами выступаем теперь с известными требованиями к рабочему, – требуем от него трудовой дисциплины, напряженной работы, соревнования, ударничества. Не забывайте, что громадное большинство рабочих приняло эти требования Советской власти с большим подъемом и выполняет их геройски», – указывал Сталин, обращаясь к хозяйственникам [14, с. 59–60]. Задачи форсированной индустриализации диктовали уровень требований, мало чем отличавшихся от требований армейских. Успешное выполнение заданий пятилетки предполагало не просто наличие умений,  добросовестное изучение своего дела, сбережение государственного имущества, то есть машин и механизмов, но и работу в любых условиях, стойкое преодоление многочисленных трудностей. Трудовой героизм практически стоял в повестке дня, а четкий и понятный язык плакатов Густава Клуциса являл миру бодрый лик авангарда советского рабочего класса, готового эту повестку выполнять.

Милитарная метафора напоминает, что строевые смотры – это часть боевой подготовки, целью которой является безусловное выполнение поставленных перед воинскими подразделениями задач. Люди на плакате Клуциса – это передовые ряды огромной армии угольщиков, металлургов, рабочих других отраслей, синхронным маршем демонстрирующие свою готовность к решению задач, поставленных пятилеткой перед их отраслями. Многочисленность «армии труда», еще только готовой принять участие в торжественном марше, Клуцис представляет на «двухшеренговом» плакате (рис. 3), концентрированно располагая в верхнем левом углу портретные изображения рабочих – сначала более-менее различимые, затем сливающиеся в общую массу. Такой прием создает визуальный эффект многотысячной демонстрации, фотосъемка которой будто бы произведена с высокой точки обзора. Слова сталинской речи, наложенные на изображение плотной людской массы, смотрятся подобно красным транспарантам с написанными на них белым шрифтом лозунгами в руках демонстрантов. Эти «демонстранты» представляют собой мощный потенциал для конструирования трудовых ресурсов нового типа – социалистического рабочего класса с особой ценностной системой, активной жизненной позицией и творческим подходом к решению профессиональных задач. Огромная «армия труда» готова к обучению. Ее ведущий отряд уже на марше, он освоил трудовую дисциплину, включая умение подчиняться командам.

ПРАВОФЛАНГОВЫЙ

В плакате Клуцис демонстрирует один из главных принципов построения композиции подобных работ – концентрация внимания на главной фигуре. Таковой здесь является фигура правофлангового первой шеренги, в роли которого выступает сам Сталин. К тому моменту он уже «перестал быть просто ведущим руководителем партии и государства, а превратился в единоличного и единовластного вождя» [5, с. 314]. Инициировав процесс построения социализма «в отдельно взятой стране», Сталин становится своего рода символом «социалистического наступления». В Приветствии ЦК и ЦКК ВКП(б) по случаю юбилея вождя в декабре 1929 г. отмечалась неразрывная связь всех успехов социалистического строительства с именем  Сталина, с его «упорной, непримиримой борьбой за генеральную линию партии» [16, с. 8–12]. О «генеральной линии» упоминает и Клуцис в своем докладе во время дискуссии о задачах изоискусства в Институте литературы, искусства и языка Коммунистической академии (1931 г.): «Боевая задача фотомонтажа – изобразительными средствами организовать волю масс, мобилизовать их вокруг основных политических задач, направить на выполнение генеральной линии партии» [7, с. 102, 104]. Воплощая в конкретном визуальном образе собственную установку, роль направляющего ударников пятилетки художник отводит Сталину. Уточним, что на парадах смотрящие только вперед правофланговые удерживают равновесие марширующих шеренг, их задача состоит в том, чтобы те строго двигались по прямой линии и сохраняли дистанцию. На исполнение почетной и довольно сложной роли правофлангового направляющего подбирались наиболее опытные и физически натренированные воины. Таким образом, сделав Сталина непосредственным участником марша, Клуцис, с одной стороны, показывал исключительность его роли в процессе происходящих в промышленности преобразований, с другой стороны, позиционировал его как рядового бойца пятилетки.

Художнику было важно подчеркнуть конечную общность интересов и задач Генсека и рабочих. Вероятно, поэтому он не приводит полностью сталинскую фразу в лозунге плаката, обрывая ее на словах «это мы с вами». «Чтобы руководить заводами, надо почаще общаться с работниками предприятий, надо поддерживать с ними живую связь» [14, с. 79], – указывал на совещании Сталин, сам известный тем, что знал по имени-отчеству и в лицо многих директоров и ведущих инженеров крупных заводов, парторгов, часто встречался с ними. На плакате в качестве правофлангового направляющего шеренг рабочих отстающих отраслей он показывает пример тем хозяйственным руководителям, из-за которых «угольная промышленность и черная металлургия… плетутся в хвосте за другими отраслями» [14, с. 51]. В отличие от этих «некоторых», он знает, как работать и руководить «по новому» в изменившихся условиях развития промышленности. Это он идет в ногу с ударниками (4), которые, в свою очередь, держат равнение по нему. Подобная метафора, по-видимому, символизирует залог будущего совместного успеха. Это марш накануне победы, к которой рабочих ведет Сталин, находясь не впереди их строя, как командир, а в самом этом строю, позволяя остальным равняться на себя. Но исполнение «шести условий победы» требовало армейской «четкости и быстроты отдаваемых распоряжений, ясности в постановке боевых задач», а также «непреклонной решимости провести в жизнь принятое решение» [11, с. 8]. Поэтому на плакате Клуцисом все равно возложена на Генсека роль командующего армией индустриального пролетариата, готового вступить в бой за «социалистическое наступление по всему фронту».

Особый статус «первого среди равных» подчеркивает и одежда правофлангового, выделяющая его в колонне демонстрантов-ударников. Милитарная аналогия подсказана самим Сталиным, который не носил европейские костюмы с галстуком. В его гардеробе пришедший из времен Гражданской войны френч с воротником-стойкой в 1930-е гг. сменил френч с мягким отложным воротником (в просторечье – «сталинка») без каких-либо знаков различия. Летом френч мог быть льняным белым или светло-серым, осенью и зимой – шерстяным цвета хаки. На голове – фуражка без кокарды. Полувоенный образ дополняли сапоги. Именно такой костюм стал самой популярной одеждой многих сотен тысяч советских чиновников 1930-х гг.

И еще одна деталь, которую можно трактовать в определенном контексте. В руках большинство шахтеров и металлургов держат свои рабочие инструменты, которые очевидным образом ассоциируются с оружием. На плакате (рис. 4) Генсек держит в руках свернутые листочки речи. Но ведь слово – это тоже оружие. Оно превалирует при убеждении – основном методе воспитания дисциплинированности у военнослужащих. Слово помогает бойцу понять свою боевую задачу, чтобы стать сознательным ее исполнителем.

РАБОТНИЦЫ

Важным источником трудовых ресурсов для государства, столкнувшегося с началом грандиозной модернизации с проблемой дефицита рабочей силы, стали женщины. В целях как можно большего их вовлечения в процесс индустриального строительства наркомат труда СССР 19 мая 1931 г. принял Постановление об утверждении списка профессий и должностей, на которых применение женского труда должно быть значительно расширено. Список открывали профессии и специальности горной и металлургической промышленности, в первой, соответственно, женщины могли быть задействованы в 26 видах работ («исключительно на надземных работах»), во второй – в 11 видах [12, с. 268–269]. 

Проблема стирания границ гендерной сегрегации ввиду стремительного развития тяжелой промышленности затронута автором одного из первых исследований, посвященных социальной истории советских женщин-работниц 1930-х гг., профессором истории Венди З. Голдман в работе  «Женщины у проходной: гендерные отношения в советской индустрии (1917–1937 гг.)». В частности, Голдман указывает на рост численности женщин, занятых в угледобывающей промышленности, отмечая, что «в мае 1931 г. в шахтах работали всего 401 женщина (3,2% от всей подземной рабочей силы), на наземных работах было занято 12 637 женщин. К февралю 1932 г. в шахтах работало 2355 женщин (11,5% всех подземных рабочих), и 20 065 женщин – на наземных работах» [3, с. 120].

Тенденции активного пополнения женщинами рядов рабочего класса, роста их численности в традиционно мужских отраслях Клуцис отразил художественными средствами. В обеих редакциях плаката «Реальность нашей программы…» молодые работницы советской промышленности замыкают первую и вторую шеренгу марширующих, то есть выступают в роли левофланговых. На плакате отсутствуют маркеры, которые указывали бы на конкретный характер их трудовой деятельности. Молодые женщины вполне могли работать кондукторами или машинистами терриконов, кладовщиками или составителями поездов, коногонами или лебедчиками, маркировщиками или электросварщиками, водооткатчиками или резчиками железа, машинистами сортировки или  прессовщиками коксовой пыли – список  профессий и должностей, на которых разрешалось применение женского труда в промышленности, был уже достаточно широк [12, с. 268–269]. Вне зависимости от выполняемых женщинами видов работ Клуцису важно показать, что и их труд – необходимый вклад в «шесть условий победы», что он равноправен вкладу мужчин – шахтеров, металлургов и др. – в этот «марш пятилетки».

В отличие от мужчин, женщины одеты чуть более нарядно, но и их одежда указывает на принадлежность к рядам пролетариата. Первую шеренгу замыкает работница в комбинезоне на лямках, дополненном светлой блузой, напоминающей мужскую рубашку. Комбинезон как  универсальная и функциональная униформа, распространенная среди представителей разных рабочих профессий, с конца 1920-х гг. стал полноценным атрибутом не только мужского, но и женского рабочего гардероба. Комбинезон создавали универсальным, поэтому женщины, которые желали носить его наравне с мужчинами, самостоятельно подгоняли по фигуре модель своего размера. Девушка из второй шеренги одета в рабочие брюки и светлую «футболку-соколку» (рис. 4). Такие недорогие трикотажные футболки превратились в атрибут официальной молодежной моды конца 1920-х – начала 1930-х гг. [9].

Знаковый контекст рабочей одежды усилен косынками на головах работниц. С одной стороны, данный аксессуар использовался для повышения безопасности трудового процесса, с другой – выступал в качестве символа женщины-активистки, ударницы. Черно-белая фотография не передает реальные цвета, но логично предположить, что на этом необычном марше левофланговые работницы идут в красных косынках. Платок красного цвета без какого-либо узора получил распространение после установления советской власти и в городе, и в деревне. По словам М. А. Блюмин, красный платок «напоминал о революционном знамени, которое большевики сделали символом борьбы за свободу. Красный цвет… стал олицетворением крови угнетенных классов, пролитой за свое освобождение» [1]. Искусствовед О. А. Хорошилова полагает, что первыми красные косынки одели текстильщицы Орехово-Зуева, трудившиеся на предприятии братьев Морозовых. В феврале 1917 г. они прекратили работу в знак солидарности с революционными рабочими Петрограда, и вышли на улицы в красных ситцевых платках [8]. Осенью «красные косынки» уже появились повсюду, их носили женщины, рожденные революцией – «комиссарши», «командирши», феминистки. Небольшой прямоугольный кусок ткани яркого красного цвета выступал как аналог революционного знамени, как знак причастности к революции и защите рожденного ею «нового мира». А после окончания Гражданской войны молодые люди, сформировавшиеся в ее годы, «хранили верность не только духу, но и внешним атрибутам военной поры: комиссарские кожанки, шинели и галифе у юношей, гимнастерки, синие юбки да красные косынки у девушек» [2, с.11]. Такие символы недавнего прошлого служили самыми понятными приметами для определения «своих» – своих по жизненным идеалам, целям, образу мыслей и т.п.

На других плакатах Клуцис специально выделял красным цветом косынки «женщин-пролетарок», раскрашивая черно-белые фотографии (рис. 5, 6). К подобному приему не позволяет прибегнуть красный фон заголовка плаката «Реальность нашей программы…», тем не менее, очевидные ассоциации должны указать зрителю на необходимость развития трудовой активности женщин-пролетарок, в частности, и на проблему экономической мобилизации женщин в целом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Плакатное искусство можно определить как сферу визуальных представлений о социальном мире, возникшую на основе определенного творческого замысла. Наглядная агитация Густава Клуциса наглядно демонстрирует огромный потенциал пропагандистского жанра в том случае, когда идеология попадает в унисон с творчеством талантливого автора. Клуциса, как и многих других, вдохновляла первая пятилетка, принесенная ею динамика жизни, динамика созидания «нового мира». Его лучшие работы показывали не статичные моменты, а с помощью выбранной художественной формы воплощали непрерывный ход времени, устремленного вперед. Внося собственную лепту в общее дело, через зрительные образы художник способствовал активизации ощущения «мы» не только в масштабах отдельного предприятия или отдельной отрасли промышленности, а в масштабах целой страны. Основывая визуальный язык своих произведений на очевидных, понятных для масс образах, Густав Клуцис как будто снова и снова повторял, что успех пятилетки зависит от вклада миллионов рядовых тружеников, подобных тем безымянным героям, которых он изобразил на своих работах. 

Вторая пятилетка (1933 – 1937) внесет свои коррективы в ход индустриализации, в частности, значительно большее внимание будет уделено развитию человеческих ресурсов (квалификации рабочих кадров, их материальному, культурному уровням и пр.). Трудовая доблесть обретет свое имя – всесоюзная слава придет к шахтерам Никите Изотову, Алексею Стаханову, их многочисленным последователям в различных отраслях промышленного и аграрного секторов. Перемены произойдут и в визуальных агитационно-пропагандистских жанрах, в результате чего популярность плаката на некоторое время пойдет на спад (до начала Великой Отечественной войны), а фотомонтаж будет потеснен фоторепортажем, еще в большей степени претендующим на истинную документальность.

Полные динамизма плакаты Клуциса и через 90 лет напоминают о ценности духа сплоченности и единства для достижения целей, соответствующих подлинным интересам всего общества.

Примечания

1. Художественное объединение, созданное в октябре 1928 г. в Москве под официальным названием «Всероссийское объединение работников новых видов художественного труда "Октябрь"». Объединение было основано деятелями искусства разных специальностей с целью «содействия развитию классово-пролетарских течений в области пространственных искусств». В него вошли архитекторы, живописцы, графики, мастера прикладного искусства, фотографии, кинематографии, искусствоведы и художественные критики. Клуцис был одним из основателей объединения.
2. Созвано по инициативе ЦК ВКП (б) 22–23 июня 1931 г.
3. В частности, О. Хлевнюк указывает, что Серго Орджоникидзе, во-первых, «выступил за укрепление единоначалия, освобождение хозяйственников от диктата политических контролеров и заявил, что основная масса специалистов не имеет ничего общего с вредителями»; во-вторых, «призвал строго соблюдать хозрасчет, установить договорные отношения и материальную ответственность предприятий-поставщиков перед заказчиками».
4. Особое внимание синхронности шага Сталина и рабочих Клуцис уделяет на «двухшеренговом» варианте плаката.

Список литературы

1. Блюмин М. А. Платок как знамя революции. – Теория моды: одежда, тело, культура. 2017. № 45. 
2. Галкова О. В., Петрова И. А. Милитаризация жизни советской молодежи в 1920-х - начале 1930-х годов. – Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 4: История. Регионоведение. Международные отношения. 2015. № 4. С. 8–18.
3. Голдман Венди З. Женщины у проходной: гендерные отношения в советской индустрии (1917-1937 гг.). М.: РОССПЭН, 2010. 357 с.
4. Гусева А. С. Феномен художника-революционера в ранний советский период (на примере жизненного пути латышского стрелка Густава Клуциса). – Культура и искусство. 2019. № 3. 
5. Капченко  Н. И. Политическая биография И.В. Сталина. Т. II (1924–1939). Тверь: Информационно-издательский центр «Союз», 2006. 720 с.
6. Клуцис Г. Г. Фотомонтаж как новый вид агитационного искусства. – Изофронт. Классовая борьба на фронте пространственных искусств. М.–Л.: ОГИЗ ИЗОГИЗ, 1931. С. 119–132.
7. Клуцис Г. Г. Фотомонтаж как средство агитации и пропаганды. – За большевистский плакат: Задачи изоискусства в связи с решением ЦК ВКП (б) о плакатной литературе. М.–Л.: ОГИЗ–ИЗОГИЗ, 1932. С. 83–108.
8. Красный триумф. 
9. Лебина Н. Б. Советская повседневность: нормы и аномалии от военного коммунизма к большому стилю. М., 2018.
10. Огинская Л. Ю. Густав Клуцис. М.: Советский художник, 1981. 199 с.
11. Полевой Устав РККА [1929]. М.–Л.: Отдел издательства Народного комиссариата обороны Союза ССР, 1935. 208 с.
12. Постановление НКТ СССР от 19 мая 1931 г. об утверждении списка профессий и должностей, на которых применение женского труда должно быть значительно расширено (212.0). – Известия Народного комиссариата труда СССР. 1931, 31 мая.  №14–15. С. 268–271.
13. Соколов А. Б. Текст, образ, интерпретация: визуальный поворот в современной западной историографии. – Очевидная история. Проблемы визуальной истории России XX столетия: сб. ст. Челябинск: Каменный пояс, 2008. С. 10–24.
14. Сталин И. В. Новая обстановка – новые задачи хозяйственного строительства. –  Сталин И. В. Сочинения. Т. 13. М.: Государственное издательство политической литературы, 1951. С. 51–80.
15. Сталин И. В. О задачах хозяйственников. – Сталин И. В. Сочинения. Т. 13. М.: Государственное издательство политической литературы, 1951. С. 29–42.
16. Сталин: Сборник статей к пятидесятилетию со дня рождения. М. – Л.: Государственное издательство, 1929. 271 с.
17. Хлевнюк О. В. Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры. М.: РОССПЭН, 2010. 479 с.
18. Штомпка П. Визуальная социология. Фотография как метод исследования. М.: Логос, 2007. 168 с.

Информация об авторе

Максименко Елена Петровна, кандидат исторических наук, доцент Национального исследовательского технологического университета «МИСиС», г. Москва, Российская Федерация.

Автор-корреспондент

Максименко Елена Петровна, e-mail: maksimenko.ep@misis.ru

ART: HISTORY AND MODERNITY

Original Paper

«The March of the five-year plan» in the mirror of photomontage:

the experience of historical interpretation of Soviet posters of the early 1930s (on the example of the artworks of Gustav Klutsis «We will return the coal debt to the country» and «The reality of our program»)

Elena P. Maksimenko¹

¹ National University of Science and Technology MISIS, Moscow, Russian Federation,

ORCID: https://orcid.org/0000-0002-8012-2328, e-mail: maksimenko.ep@misis.ru 

Abstract:

The well-deserved success of many works of Soviet propaganda art directly depended on their high degree of communication, that is, the ability and ability of the artist to clearly and clearly convey to the audience the ideas and meanings contained in his work. The article attempts to interpret the campaign posters of the first five-year plan period as a special type of «texts» with great communicative potential. During the historical and visual research, a number of posters of the famous graphic artist G. G. Klutsis (1895–1938) was analyzed using the method of discursive interpretation of visual objects, which allowed us to consider these posters as an act of communication with the viewer in order to promote the current policy of the party in the field of industry. In addition to considering the collective or quite specific characters chosen by the artist as the heroes of the posters, the study included the analysis, interpretation, decoding of the content of the posters based on the selection of visual elements (in particular, tools, clothing items) that are significant from the point of view of the problems posed by the artist. The author also highlights the historical context in which the campaign works in question were created and existed, the direct documentary source that gave the impetus to the creation of the works in question, as well as the public and creative position taken by G. G. Klutsis himself. In addition, the article examines the visual military and revolutionary metaphors widely used by G. G. Klutsis to enhance the propaganda effect of the posters he created on the industrial theme.

Keywords: 

visual propaganda, visual image, context, interpretation, military metaphor,

«current political campaigns», «general party line», human capital,

 G. Klutsis, I. Stalin

References

1. Blyumin M. A., 2017, Platok kak znamya revolyutsii [The handkerchief as the banner of the revolution]. – Teoriya mody: odezhda, telo, kul'tura. 2017. № 45. (In Russ.) 
2. Galkova O. V.,  Petrova I. A., 2015, Militarizatsiya zhizni sovetskoy molodezhi v 1920-kh - nachale 1930-kh godov [Militarization of the life of Soviet youth in the 1920s – early 1930s]. – Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 4: Istoriya. Regionovedeniye. Mezhdunarodnyye otnosheniya. 2015. № 4. S. 8–18. (In Russ.) 
3. Goldman Wendy Z., 2010, Zhenshchiny u prokhodnoy: gendernyye otnosheniya v sovetskoy industrii (1917-1937 gg.) [Women at the entrance: gender relations in the Soviet industry (1917–1937)]. Moscow: ROSSPAN, 2010. 357 s. (In Russ.) 
4. Guseva A. S., 2019, Fenomen khudozhnika-revolyutsionera v ranniy sovetskiy period (na primere zhiznennogo puti latyshskogo strelka Gustava Klutsisa) [The phenomenon of the artist-revolutionary in the early Soviet period (on the example of the life path of the Latvian shooter Gustav Klutsis)]. – Kul'tura i iskusstvo. 2019. № 3. (In Russ.) 
5. Kapchenko N. I., 2006, Politicheskaya biografiya I.V. Stalina [Political biography of I. V. Stalin. T. II (1924-1939)]. Tver': Informatsionno-izdatel'skiy tsentr «Soyuz», 2006. 720 s. (In Russ.) 
6. Klutsis G. G., 1931, Fotomontazh kak novyy vid agitatsionnogo iskusstva [Photomontage as a new type of agitation art]. – Izofront. Klassovaya bor'ba na fronte prostranstvennykh iskusstv  [Isofront.  Class  struggle  on  the  front  of  spatial  arts]. M.–L.: OGIZ IZOGIZ, 1931. S. 119–132. (In Russ.) 
7. Klutsis G. G., 1932, Fotomontazh kak sredstvo agitatsii i propagandy [Photomontage as a means of agitation and propaganda]. – Za bol'shevistskiy plakat: Zadachi izoiskusstva v svyazi s resheniyem TsK VKP (b) o plakatnoy literature [For the Bolshevik poster: the problem of fine arts in connection with the decision of the Central Committee of the CPSU (b) on the poster literature]. M.–L.: OGIZ–IZOGIZ, 1932. S. 83–108. (In Russ.) 
8. Krasnyy triumf [Red triumph]. (In Russ.) 
9. Lebina N. B., 2018, Sovetskaya povsednevnost': normy i anomalii ot voyennogo kommunizma k bol'shomu stilyu [Soviet everyday life: rules and anomalies from war communism to the great style]. Moscow, 2018. (In Russ.) 
10. Oginska L. Yu., 1981, Gustav Klutsis [Gustav Klucis]. Moscow: Sovetskiy khudozhnik, 1981. 199 s. (In Russ.) 
11. Polevoy Ustav RKKA [Field Charter of the Red Army] [1929]. M.–L.: Otdel izdatel'stva Narodnogo komissariata oborony Soyuza SSR, 1935. 208 s. (In Russ.) 
12. Postanovleniye NKT SSSR ot 19 maya 1931 g. ob utverzhdenii spiska professiy i dolzhnostey, na kotorykh primeneniye zhenskogo truda dolzhno byt' znachitel'no rasshireno (212.0) [Resolution of the NKT of the USSR of May 19, 1931 on the approval of the list of professions and positions in which the use of women's labor should be significantly expanded (212.0)]. – Izvestiya Narodnogo komissariata truda SSSR.1931, May 31. № 14–15. S. 268–271. (In Russ.) 
13. Sokolov A. B., 2008, Tekst, obraz, interpretatsiya: vizual'nyy povorot v sovremennoy zapadnoy istoriografii [Text, image, interpretation: visual turn in modern Western historiography]. – Ochevidnaya istoriya. Problemy vizual'noy istorii Rossii XX stoletiya: sb. st. [Problems of the visual history of Russia of the XX century: Collection of Articles]. Chelyabinsk: Kamenny Pojas, 2008. S. 10–24. (In Russ.) 
14. Stalin I. V., 1951, Novaya obstanovka – novyye zadachi khozyaystvennogo stroitel'stva [New situation – new tasks of economic construction]. – Stalin I. V. Sochineniya [Stalin I. V. Essays]. T. 13. M.: Gosudarstvennoye izdatel'stvo politicheskoy literatury, 1951. S. 51–80. (In Russ.) 
15. Stalin I. V., 1951, O zadachakh khozyaystvennikov [On the tasks of economic managers]. – Stalin I. V. Sochineniya [Stalin I. V. Essays]. T. 13. M.: Gosudarstvennoye izdatel'stvo politicheskoy literatury, 1951. S. 29–42. (In Russ.) 
16. Stalin: Sbornik statey k pyatidesyatiletiyu so dnya rozhdeniya [Stalin: Collection of articles for the fiftieth anniversary of his birth]. M.–L.: Gosudarstvennoye izdatel'stvo, 1929. 271 s. (In Russ.) 
17. Khlevnyuk O. V., 2010, Khozyain. Stalin i utverzhdeniye stalinskoy diktatury [Host. Stalin and the establishment of the Stalinist dictatorship]. Moscow: ROSSPAN, 2010. 479 s. (In Russ.) 
18. Shtompka P., 2007, Vizual'naya sotsiologiya. Fotografiya kak metod issledovaniya [Visual sociology. Photography as a research method]. Moscow: Logos, 2007. 168 s. (In Russ.) 

Information about the author 

Elena P. Maksimenko, Cand. Sci. (History), Assoc. Prof., National University of Science and Technology MISIS, Moscow, Russian Federation.

Corresponding author

Elena P. Maksimenko, e-mail: maksimenko.ep@misis.ru